– Проверяет? – тихо спросил Ласэн.

– Не понимаю, о чем ты, – сказала я, старательно изображая скуку.

Ласэн наградил меня понимающим взглядом и вышел в переднюю. Он сдернул с крючка тяжелый плащ, надел его, обмотал шею шарфом.

– Большая коробка для тебя. Поменьше – для нее.

Я не сразу сообразила, что речь идет о подарках. Обе коробки были упакованы в красивую серебристую бумагу и перевязаны синими ленточками с бантами.

Я хотела поблагодарить Ласэна, но его уже не было.

Элайну я нашла на кухне. Она стерегла закипающий чайник.

– Чаепития не будет. Ласэн ушел, – сказала я.

На кухне мы остались одни.

Элайна молча сняла чайник с огня.

Я не сердилась на сестру. Уж если на кого и сердиться, то на себя. И все же я сказала:

– Неужели ты не могла переброситься с ним хотя бы несколькими словами? Поздравить с праздником?

Чайник теперь стоял на каменной подставке. Элайна разглядывала узоры пара, поднимавшиеся из носика.

– Ласэн принес тебе подарок.

Она повернулась ко мне. Карие глаза Элайны, обычно кроткие, глядели непривычно жестко.

– И это дает ему право рассчитывать на мое время и признательность?

– Нет, конечно. Но он – хороший чел… хороший мужчина.

Невзирая на злые слова, брошенные в гостиной. Невзирая на всю чушь с Отрядом изгнанников.

– Он заботится о тебе.

– Он меня не знает.

– Ты не даешь ему возможности хотя бы попытаться тебя узнать.

Элайна поджала губы. Глядя со стороны, никто бы не догадался, что она сердится.

– Мне не нужна истинная пара. И мужчина мне не нужен.

Я знала, что это не так. Нужен. Но человеческий.

Я напомнила себе про День зимнего солнцестояния. Праздник, когда все смеются и веселятся, а не ведут сражения, отбиваясь справа и слева.

– Знаю, что не нужен. Но…

Я запнулась. Пусть Ласэн и был истинной парой Элайны, но это не означало, что он вправе требовать от нее признательности и рассчитывать на ее время. Элайна – не рабыня. Она в состоянии сама сделать выбор и принять решение.

– Он хороший мужчина, – повторила я. – И я всего лишь… всего лишь…

Давно меня не охватывало такое косноязычие.

– Мне тяжело видеть вас обоих несчастными.

Элайна смотрела на разделочный стол, на выпечку, ждущую встречи с духовкой, на остывающий чайник.

– Я знаю, – сказала она.

Продолжать разговор не имело смысла. Я коснулась ее плеча и покинула кухню. Элайна молча посмотрела мне вслед.

Подойдя к лестнице, я обнаружила проснувшуюся Мор. Она сидела на нижней ступеньке, облачившись в просторные штаны персикового цвета и толстую белую кофту. Так любила одеваться Амрена, да и я тоже.

Мор сумрачно улыбнулась, качнув золотыми сережками.

– Выпить желаешь? – спросила она, и рядом тут же возникли графин и пара бокалов.

Никогда еще я не чувствовала такой потребности выпить, как сейчас.

– Хочу!

Я села на дубовую ступеньку, глотнула янтарный напиток. Выпитое обожгло горло и приятно согрело живот.

– Хочешь совет? – вдруг спросила Мор.

Я толком не знала, но кивнула.

– Не лезь ты в их дела, – сказала она, сделав изрядный глоток. – Они оба не готовы, сколько бы подарков он сюда ни таскал.

– Шпионские привычки заразительны, – буркнула я.

Мор невозмутимо уперлась спиной в ступеньки.

– Пусть он живет со своим Отрядом изгнанников. Пусть по-своему разбирается с Тамлином. Пусть, наконец, сам решает, где он хочет быть и с кем. Все то же самое относится к твоей сестре.

Мор была права.

– Знаю, ты до сих пор коришь себя за то, что сестры искупались в Котле, – продолжала Мор, пихнув меня коленом. – И потому теперь, когда они оказались здесь, ты пытаешься наладить их жизнь.

– Я всегда этого хотела, – хмуро призналась я.

Мор криво усмехнулась:

– За это мы тебя и любим. И они тоже.

Насчет Несты я сомневалась.

– Имей терпение, – продолжала Мор. – Все разрешится само собой. Так всегда бывает.

И в этом она была права.

Я вновь наполнила бокал, поставила хрустальный графин на ступеньку и с наслаждением выпила обжигающий напиток.

– Я хочу, чтобы они были счастливы. Все.

– Они и будут счастливы.

Эти простые слова Мор произнесла с такой непоколебимой уверенностью, что я ей поверила.

Выпивка расслабила меня, и я решилась на вопрос, который в трезвом состоянии не задала бы:

– А ты – ты счастлива?

Мор поняла вопрос. Она лишь улыбнулась, качнув бокалом.

– Сегодня праздник. Я со своей семьей. Пью то, что мне нравится. Я очень счастлива.

Она умело уклонилась от ответа, но меня не тянуло допытываться. Я чокнулась с ней и сказала:

– Раз уж мы заговорили о семье… Где носит ее мужскую часть?

Карие глаза Мор озорно вспыхнули.

– Он ничего тебе не рассказал?

– О чем он должен был мне рассказать? – спросила я, перестав улыбаться.

– О том, что они делают утром каждого Дня зимнего солнцестояния.

– Я уже волнуюсь.

Мор оставила бокал и схватила меня за руку:

– Сейчас покажу.

Я не успела и рта раскрыть, как она совершила переброс.

Вокруг ослепительно светило солнце. Было отчаянно холодно. Слишком холодно для наших кофт и штанов.

Снег. Солнце. Ветер. Горы.

И хижина. Та самая.

Мор указала на вершину горы, представлявшую собой бесконечное заснеженное поле. Все, как и в прошлый раз. Нет, не все. Тогда на вершине лежал ровный снежный покров. А сейчас…

– Никак, это снежные крепости?

Мор кивнула.

Над полем пролетело что-то белое, сверкающее и твердое.

Окрестные горы отразили вопль Кассиана:

– Получай, придурок!

Ответный смех Риза был ярче, чем солнце на снегу.

Мор соорудила невидимый купол, защищавший нас от пронизывающего ветра. Я тем временем рассматривала три снежные стены, окаймлявшие поле. К сожалению, магический купол почти не защищал от холода.

– У них – снежное побоище?

Она снова кивнула.