Риз не дарил служанкам вещей. Только деньги. Совсем недавно я увидела в расходной книге, сколько получила каждая. Суммы превышали годовые доходы очень и очень многих семей. Но близняшки честно заслужили эти деньги. Особенно если учесть, какой опорой были Нуала и Серридвена для Элайны. С ними она могла поговорить. Помимо сада, кухня стала еще одним местом, где она чувствовала себя в своей тарелке. Покрывала, купленные Элайной у ткачихи, предназначались им: розовое и пурпурное.

Решив, что мне не помешает пирожок, я потянулась за ним, поймав на себе пристальный взгляд Элайны.

– Есть вести от нее?

Я поняла вопрос, но ответить не успела. В дверь постучали.

Элайна бросилась открывать. Я едва поспевала за сестрой. Она распахнула дверь в переднюю, чуть не задев локтем стекло с морозными узорами, затем отодвинула засов и распахнула тяжелую дубовую дверь.

Но на пороге стояла не Неста.

Элайна отошла, убрав пальцы с дверной ручки. Я увидела Ласэна. Его щеки раскраснелись от холода. Он напряженно улыбался.

– С Днем зимнего солнцестояния! – произнес Ласэн.

Я пригласила Ласэна в гостиную. Мы уселись в креслах поближе к огню. Элайна пристроилась на диванчике. В очаге весело потрескивали березовые полешки. Ласэн грел озябшие руки. В отсветах пламени его лицо казалось то красноватым, то золотистым – под цвет искусственного глаза.

– А ты хорошо выглядишь, – сказала я.

– Ты тоже. Вы обе, – ответил он, мельком взглянув на Элайну.

Элайна промолчала. Хоть голову наклонила в знак благодарности, и то хорошо. Нуала и Серридвена приносили в столовую все новые и новые угощения к вечернему пиру. Пара теней, появляющихся и исчезающих сквозь стены.

Разговор не клеился. Чтобы не погрузиться в тягостное молчание, я сказала:

– Смотрю, ты принес подарки.

– Такова традиция. Сама знаешь.

Я едва не поморщилась. В прошлом году я праздновала День зимнего солнцестояния при Дворе весны, с Иантой и Тамлином.

– Оставайся на вечер. Отпразднуешь с нами, – предложила я, зная, что от Элайны он такого не услышит.

– Благодарю за приглашение, но у меня другие замыслы, – ответил Ласэн, прислоняясь к спинке кресла.

Только бы он не заметил, как Элайна выдыхает с облегчением!

– И куда же ты собираешься? – спросила я, пытаясь удерживать его внимание на себе и зная, что не получится.

– Я… – Ласэн запнулся. Мне показалось, он спешно ищет отговорку. – Я часто навещаю Двор весны. Но если не считать моих визитов сюда, основное время я провожу с Юрианом и Вэссой.

– И где же они? – искренне удивилась я.

– На юго-востоке, в землях людей, есть особняк. Его… подарили Юриану и Вэссе.

Скривленные губы Ласэна подсказали, чей это подарок. Грасэна или его отца. Я не отваживалась взглянуть на Элайну.

– Риз говорил, что они задержались в Притиании. Но мне почему-то казалось… что они кочуют с места на место.

– Да, задержались, пока не прояснятся дальнейшие события.

Пока не станет более или менее понятно, как будет жить мир без стены. Пока не обозначится стратегия четырех человеческих королев на континенте. Но сейчас мне не хотелось говорить о политике.

– Как поживают Юриан и Вэсса? – спросила я.

Как поживает Тамлин, я уже знала от Риза и не жаждала новых подробностей.

– Юриан… – Ласэн шумно выдохнул, уставившись в резной потолок. – Спасибо Котлу за такого спутника. Вот уж не думал, что когда-нибудь произнесу эти слова, но я говорю правду. Юриан никому не дает погружаться в спячку. Не будь Вэсса королевой, я бы сказал, что он – готовый король.

Ласэн прищурил красно-коричневый живой глаз.

– А Вэсса… наслаждается жизнью. Дорожит каждым мгновением временной свободы.

Сразу после войны мы устроили встречу победителей. Тогда Вэсса обратилась ко мне с мольбой, прося разрушить чары. Она не утратила королевской гордости, но ей отчаянно хотелось навсегда вернуться в человеческое тело и больше не превращаться в огненную птицу. И – вернуть королевство.

– Не представляю, как они с Юрианом уживаются.

Их общения я не видела, однако понимала, насколько тяжело им находиться под одной крышей. Оба пытались управлять людьми, жившими на юге Притиании. Эти земли, пусть и небольшие, слишком долго оставались без правления. Там забыли о королях и королевах. Ни имен, ни фамилий правящей династии.

Это если говорить о памяти людей. Возможно, в фэйском мире знали, кто когда-то правил в тех местах. Надо спросить у Риза.

Перед войной на южной оконечности Притиании правили крупные землевладельцы разного пошиба. Вот их помнили и отнюдь не за добрые дела. А родовой аристократии там не водилось. Об этом я узнала, подслушав разговор сестер. Они сокрушались, что, в отличие от континента, на человеческой части Притиании не сыщешь герцогов и графов.

Надо сказать, что родовой аристократии не было и в фэйских землях. Только верховные правители и местная власть. В кои-то веки появилась верховная правительница!

Возможно, смертные жители Притиании хоть и ненавидели фэйцев, но невольно что-то заимствовали у соседей по другую сторону стены.

Стены, которой больше не существовало.

– Вэсса и Юриан – две стороны одной монеты, – подумав, ответил Ласэн. – К счастью, их взгляды на будущее человеческих земель во многом совпадают. А вот способы достижения…

Ласэн скривил губы.

– Не хочется в праздник говорить о подобных вещах.

Конечно, но мне такие разговоры были интереснее учтивой болтовни. А Элайне…

– Схожу за угощением, – объявила сестра, поднимаясь.

– Не трудись, – хотел удержать ее Ласэн. – Я…

Но Элайна уже выпорхнула из гостиной.

Когда ее шаги затихли в глубине коридора, Ласэн снова плюхнулся в кресло и тяжко вздохнул:

– Как она?

– Лучше. Ни слова о своем даровании. Может, оно вообще пропало.

– Рад слышать. Скажи, она по-прежнему… – У Ласэна дрогнула жилка на подбородке. – Она все еще скорбит по нему? – прорычал он.

Я закусила губу, раздумывая, сказать ли ему часть правды или все как есть. Решила ничего не утаивать.

– Пойми, Ласэн, она очень сильно его любила.

Красно-коричневый глаз яростно сверкнул. Ласэн считал Элайну своей истинной парой и инстинктивно стремился устранить любую угрозу. Но он умел владеть собой, хотя пальцы до белизны костяшек впились в подлокотники кресла.