Сердитый взгляд Амрены не вывел Кассиана из благодушного состояния. Он поднял бокал, приветствуя принца, и неспешно выпил.

Когда-то я бывал на торжествах при Дворе лета, но, чтобы не конфузить Кассиана, сказал:

– Наверное, ваш праздник похож на наш. Собираются семьи, устраивают праздничный обед, вручают подарки.

– Конечно, – ответил Вариан, кивнув мне.

Принц благодарил меня за поддержку.

Фейра подошла к моему креслу. Меня окутало ее запахом. Я протянул руку и усадил ее на подлокотник. Каждое ее движение отзывалось во мне волной тепла. Эта непринужденность, с какой Фейра обняла меня за плечи… Эта независимость во взгляде… «Села здесь, но могла бы сесть и в другом месте».

Моя истинная пара.

– Значит, Таркин не празднует День зимнего солнцестояния? – спросила она Вариана.

Вариан покачал головой.

– Нам бы стоило его пригласить, – сказала Фейра, рассуждая вслух.

– Еще не поздно, – подхватил я.

Котел мне свидетель: сейчас мы, как никогда, нуждались в союзниках.

– Решение за тобой, принц, – сказал я Вариану.

Вариан внимательно посмотрел на Амрену. А ее целиком поглотила игра света в бокале.

– Я подумаю.

Я понимал щекотливость положения Вариана. Таркин был его верховным правителем. Появись Таркин здесь, внимание принца целиком сосредоточится на господине. А Вариану хотелось провести эти дни с Амреной.

Мор плюхнулась на диван, растолкав Кассиана и Азриеля.

– Мне нравится праздновать в узком кругу, – объявила она, тряхнув золотистыми локонами. – Только мы и… Вариан, – добавила она, чуть не выпалив: «И больше никого».

Вариан лучезарно улыбнулся моей двоюродной сестре. Она спасла положение.

Часы на мраморной полке над очагом пробили восемь. Словно в ответ на их звон, в гостиную впорхнула Элайна.

Мор тут же вскочила, предлагая ей вино. Я бы сказал, даже настаивая. Это было очень похоже на Мор.

Элайна вежливо отказалась, сев в эркере окна. Иного от нее я не ожидал.

Фейра хмуро глядела на часы. «Неста не придет».

«Ты приглашала ее на завтра», – ответил я по связующей нити, ласково погладив Фейру, тоже по нити. Впрочем, мои ласки не заглушили ее досаду. Ладонь Фейры сжала мое плечо.

Я поднял бокал. Все затихли.

– За семью: старую и новую. И за начало праздника.

Все дружно осушили бокалы.

Меня разбудил солнечный свет, усиленный снежным блеском. Он пробивался сквозь щель между бархатными шторами, напоминая, что начался самый короткий день в году, который быстро сменится самой длинной ночью.

Не скажу, что этот лучик меня сильно обрадовал. Я перевернулась на другой бок. Щека наткнулась на твердое и шуршащее, и вряд ли это было подушкой.

Во рту пересохло. Я терла левый висок, ломящий после вчерашнего торжества, когда мы час за часом пили, смеялись и снова пили. Так продолжалось далеко за полночь. А теперь – последствия. Я с трудом приподняла голову, намереваясь рассмотреть твердый предмет.

Подарок, завернутый в черную креповую бумагу и перевязанный серебристой ленточкой. Чуть поодаль – улыбающееся лицо Риза.

Он лежал, подперев голову рукой. Постель накрывали его крылья.

– С днем рождения, дорогая Фейра.

– И как у тебя получается улыбаться после рек вина? – проворчала я.

– Я не выпивал один всю бутылку, только и всего, – ответил он, водя пальцем по моей спине.

Я приподнялась на локтях, разглядывая подарок. Нечто прямоугольной формы, напоминающее книгу.

– Я надеялась, ты забудешь.

– Не все надежды сбываются, – вздохнул Риз.

Зевая, я встала на колени, потянулась и лишь затем придвинула подарок к себе.

– Я думала, подарки мы будем открывать вечером, вместе со всеми.

– Те подарки по другому поводу. А это – тебе на день рождения. Ты же не хотела, чтобы тебя поздравляли всей гурьбой.

Я округлила глаза, хотя и улыбнулась – насколько позволял саднящий висок. Потянув ленточку, я развернула бумагу и увидела потрясающе красивую тетрадь в черном кожаном переплете. Мор рассказывала, что у благовоспитанных фэйских девиц принято вести дневники… На переплете серебряной краской были вытиснены мои инициалы. Простые буквы, без узоров и завитушек.

Открыв тетрадь, я обнаружила несколько дюжин плотных белых листов.

– Альбом для зарисовок, – пояснил Риз. – Второго такого нет.

– Какая красота, – выдохнула я, ничуть не лукавя.

Простота в сочетании с изяществом. Альбом сделали на заказ специально для меня. Нечто подобное я бы заказала себе, если бы решилась потратить деньги на подобную роскошь.

Я наклонилась, чтобы поцеловать Риза, и краешком глаза увидела второй подарок – большую коробку, упакованную в бумагу аметистового цвета.

– Это тоже мне?

Риз лениво махнул рукой. Знакомый жест иллирианского высокомерия.

– Неужели ты думаешь, что моя верховная правительница удовлетворилась бы только альбомом?

У меня вспыхнули щеки. Я быстро открыла коробку. Внутри лежал небесно-голубой шарф из мягкой шерсти.

– Это – чтобы ты больше не таскала шарфы Мор, – пояснил Риз и подмигнул.

Улыбаясь во весь рот, я обмоталась шарфом. Я и представить не могла, что шерсть бывает настолько мягкой. Я бы сказала, мягкой до неприличия.

– Какой замечательный цвет! Спасибо, Риз, – сказала я, поглаживая шарф.

– Подожди. Это еще не все.

Риз взмахнул рукой, и на кровати появился третий подарок.

– По-моему, чересчур, – зачем-то сказала я, хотя руки уже тянулись к третьему подарку.

Я догадалась, что́ увижу. Сумку для рисовальных принадлежностей. До сих пор я таскала их в мешке, предназначенном для иных целей. В сумке все было продумано и предусмотрено для нужд художника. Меня поразило обилие карманов и карманчиков. Все застегивалось и завязывалось. К сумке крепились широкие лямки. На ней была монограмма с моими инициалами и маленьким гербом Двора ночи.

– У меня нет слов, – призналась я.

– Я почувствовал, что тебе вряд ли захочется новых драгоценностей, – сказал он, улыбаясь во весь рот.

Риз был прав. При всей красоте самоцветов, они меня не манили. Я считала, что у меня и так избыток драгоценностей.