– Трое иллирианских воинов, – сказала я. – Трое величайших иллирианских воинов… кидаются снежками, как мальчишки?

Глаза Мор блестели от удовольствия.

– Когда все начиналось, они и были мальчишками.

– Им пятьсот с лишним лет каждому.

– Хочешь услышать внушительную летопись побед?

Я ошеломленно посмотрела на Мор. На поле. На снежки, летавшие с неумолимой точностью каменных ядер. Из-за стен высовывались и тут же снова скрывались головы игроков.

– Правила очень строгие, – продолжала Мор. – Никакой магии. Никаких крыльев. И никаких передышек.

– Они здесь с полудня.

Сейчас почти три часа. Зубы уже стучали от холода.

– Я всегда оставалась внутри и наслаждалась выпивкой, – сказала Мор, словно это что-то объясняло.

– А как они определяют победителя?

– Побеждает тот, кто сумеет не обморозиться.

– Но это же нелепица, – заявила я, выстукивая зубами.

– Традиции не всегда бывают осмысленными, – снисходительно улыбнулась Мор. – Идем в хижину. Там тоже найдется, чего выпить.

Никто из великовозрастных мальчишек не заметил нас. Азриель чуть высунул голову из-за стены, метнул два снежка и снова спрятался.

Через мгновение мы услышали забористую ругань Риза.

Ответом ему был громкий смех Аза.

– Должна тебя огорчить, – сказала Мор, беря меня под руку. – В этом году твоему любимому победителем не быть.

Удивительно, но она не мерзла. Я прижалась к ней, и мы побрели по щиколотку в снегу к хижине, из трубы которой в безоблачное небо поднимались клубы дыма.

Одним словом: иллирианские малыши.

Азриель победил. В сто девяносто девятый раз.

Где-то через час все трое ввалились в хижину, стряхивая прилипший к доспехам снег. Лица и ладони покрылись красными пятнами, но великовозрастные иллирианские мальчишки улыбались во весь рот.

Мы с Мор ждали их, устроившись под покрывалом на диване. Не замечая наших выпученных глаз, Риз чмокнул меня в макушку и объявил, что теперь они отправляются в березяк – греться и потеть. Посчитав это достаточным объяснением, Риз и его названые братья удалились.

Я уставилась на Мор.

– Еще одна традиция, – сказала она, поглядывая на почти пустую бутылку с янтарным напитком, от которого у меня кружилась голова. – Точнее, иллирианский обычай. Березяками у них зовут сараи с жаровней и камнями внутри. Сараи строят из березы и топят березовыми дровами. После упражнений на холоде и особенно после дозоров в зимнем небе воины заходят в такой березяк, усаживаются в кружок, дышат жарким воздухом и потеют.

– А здешний где? – спросила я.

– Пристроен к дому. С той стороны, где кедры. Видела, наверное.

Я лишь моргала в ответ; не потому, что меня удивил иллирианский обычай. Янтарный напиток был намного крепче обычных вин, и у меня слипались глаза.

– По правде говоря, единственный разумный обычай среди вороха иллирианских предрассудков, – скривила губы Мор.

– И сейчас они втроем сидят в березяке и потеют. Голые, – хмыкнула я.

Боги милосердные, ну и картинка!

«Не угодно ли взглянуть?» – промурлыкал по связующей нити Риз.

«Распутник! Потей со своими братцами».

«Мор я не приглашаю, а для тебя вполне найдется местечко».

«Я думала, фэйские мужчины не выставляют свою истинную пару напоказ».

Я почувствовала улыбку Риза, словно он сидел рядом, уткнувшись мне в шею.

«Фейра, дорогая, если что-то пробуждает твой интерес, я всегда готов расширить свои представления».

Я обвела глазами хижину. Почти год назад я покрывала ее стены рисунками.

«Риз, мне была обещана стена».

Он умолк. Потянулись минуты. «У нас с тобой уже было у стены».

«Я про эти стены».

Опять долгая пауза. «В березяке трудно держать себя в руках».

Усмехнувшись, я послала Ризу картинку из альбома воспоминаний… Я лежала на кухонном столе. Риз стоял передо мной на коленях, а мои ноги обвивали его голову.

«Жестокая, порочная девчонка!»

Где-то хлопнула дверь. Послышался мужской вопль, сменившийся отчаянными ударами, словно кто-то пытался вернуться обратно.

– Никак, его по твоей милости выкинули? – спросила сияющая Мор.

Я молча улыбнулась, и она захохотала во все горло.

Далеко за Веларисом солнце погружалось в море. Риз встал возле черной мраморной доски над очагом гостиной и поднял бокал с вином. Все мы, принаряженные по случаю праздника, сделали то же самое.

Я выбрала платье, которое надевала на Звездопад, забыв про корону, но помня о бриллиантовых браслетах. Они сверкали и переливались, а я стояла рядом с Ризом, наслаждаясь каждым ракурсом его прекрасного лица.

– За благословенную тьму, откуда мы рождаемся и куда возвращаемся, – сказал он.

Мы дружно подняли бокалы и выпили.

Риз выбрал лучший свой черный камзол, расшитый серебром. Фэйский свет играл на серебристых нитях.

«И это все?» – спросила я по связующей нити.

Риз удивился вопросу. «Чего тебе больше хочется: чтобы я нудил битый час или чтобы мы начали праздновать?»

«Умеешь же ты любому торжеству придать легкомысленный оттенок».

«А ты после стольких месяцев совместной жизни до сих пор мне не веришь». Риз слегка ущипнул меня за спину. Я закусила губу, чтобы не рассмеяться.

«Надеюсь, ты приготовила мне достойный праздничный подарок».

Теперь уже я ущипнула его. Риз поцеловал меня в висок и удалился. Конечно же, в погреб, за вином.

За окнами быстро стемнело. Наступила самая длинная ночь в году.

Элайна смотрела в окно. Она была в платье аметистового цвета, которое очень ей шло. Я хотела подойти к ней, но меня опередили.

«Певец теней» облачился в такой же камзол, как и Ризанд. Портной постарался на славу – камзол ничуть не стеснял его крыльев. Сифоны и сейчас сверкали на рукавах, а тени шлейфами стелились за ногами, но других привычных черт воина я не увидела.

– С праздником, – сказал он Элайне.

Голос Азриеля звучал на редкость нежно. Элайна разглядывала падающие снежинки. Услышав поздравление, она улыбнулась одними губами.

– Я еще никогда не отмечала День зимнего солнцестояния.