— За чем ты ещё шпионишь?

— Я делаю больше, чем просто шпионю за людьми.

— Так ты наёмный убийца?

Его брови опускаются. — Это звучит так, будто я убиваю людей, зарабатывая на жизнь.

— А разве нет?

— Не всегда.

— Ну, это облегчение, — говорю я с сарказмом. — Ты знаешь боевые искусства?

— Да.

— А как разминировать бомбу?

— Да.

— А как выпрыгнуть из самолёта без парашюта и не умереть?

— Хм, — его брови опустились, — нет.

— Ты говоришь на разных языках?

— На четырёх. Подожди… — Он смотрит вверх, словно считает в уме. — На пяти.

У меня перехватывает дыхание. — Ты говоришь на пяти разных языках? — Я присвистываю и сажусь немного прямее, даже не пытаясь скрыть, насколько я впечатлена. — Ты когда-нибудь сбегал из иностранной тюрьмы или какого-нибудь плена?

— Дважды.

— Дважды? Вот это да! В тебя когда-нибудь стреляли?

— Три раза.

— Правда? — Я сканирую глазами его тело, как будто могу магическим образом определить, куда попали пули.

Он просто пожимает плечами, как будто вещи, которые он делал в своей жизни, настолько обыденны. И я быстро понимаю, что недооценила Парка. Похоже, он более чем способен вытащить нас из этой передряги.

— Ты когда-нибудь надевал маску, которая выглядит как супер реалистичное лицо другого человека, а потом пробирался на вечеринку и тайно убивал плохого парня как раз перед тем, как он собирался заключить сделку с другим плохим парнем, а потом снимал маску и удивлял всех?

— Лэйси, ты просто перечисляешь всё, что видела в фильмах «Миссия: Невыполнима»?

— Нет! — Я разразилась смехом.

Ладно, может, и так.

— Но ты… — Я не знаю, почему мне так трудно выдавить это из себя. — Ты ведь… убил кучу людей до этого? — Он смотрит на меня, и я понимаю. Я знаю, что задала глупый вопрос. Вспомнить только вчерашних парней. — Ну да. Думаю, это часть работы. — Я постукиваю пальцами по двери, стараясь не задать свой следующий вопрос, но ничего не могу с собой поделать. Я должна задать его. Не так ли? — Сколько людей ты убил? Ну типа, какое количество?

— Не-а. — Он покачал головой. — Это всё равно, что мужчина будет рассказывать своей девушке, со сколькими женщинами он целовался. Это всегда плохая идея.

— Да ладно! — жалуюсь я. — Ты можешь сказать мне. Это больше двадцати?

Он снова качает головой, показывая мне, что он запертое хранилище.

— Пятьдесят? Это пятьдесят, не так ли?

Ещё одно покачивание головой со сжатыми губами.

— Сотня! — Мои глаза расширились. — Я не могу поверить, что ты убил сотню человек!

Он хмурится. — Я никогда не говорил, что убил сотню человек.

— Но ты не говорил, что не убивал.

Парк закатывает глаза, как будто такой ответ меня устроит.

Я скрещиваю ноги под собой. — Что это за организация, о которой ты всё время говоришь? ЦРУ?

— Вроде того. — Он покачивает головой вперёд-назад. — По сути, это филиал ЦРУ. Я не могу об этом говорить.

— Как человек может попасть в такую секретную правительственную организацию?

Он смотрит на меня, словно раздумывая, стоит ли мне рассказывать. Его взгляд возвращается к дороге, и он покорно вздыхает. — Меня завербовало правительство, когда я был подростком. Они искали человека, у которого не было семьи. Они нашли меня в системе опеки, когда мне было пятнадцать.

— И ты просто согласился пойти с ними?

— Мне нечем было заняться. Кроме того, они обещали, что я увижу мир, а для мальчика, который нигде не был и ничего не видел, это звучало довольно неплохо. К тому же у меня были все навыки, которые они искали. Я был умным, смелым и спортивным, к тому же быстро учился. Они любили меня. — Он пожимает плечами. — Я никогда не был любим кем-то или чем-то прежде.

— Значит, Мэри Брэдшоу на самом деле не твоя мама?

— Нет. — Он покачал головой. — Это было неожиданное совпадение.

— Думаю, наш притворный брак отменяется. — Я шутливо надулась. — Бедные наши дети и твоя команда по водному поло. Детям всегда тяжелее всего, когда брак распадается. — Парк смеётся, и я рада. Я помню, как Мэри была счастлива, когда подумала, что её сын приехал навестить её. И я даже помню блеск в глазах Парка, как будто он наслаждался этим так же, как и она. — Что случилось с твоими родителями?

Он смотрит в боковое зеркало, перестраиваясь в другой ряд. — У меня их нет.

— У всех есть родители. Если только тебя не подбросил аист на крыльцо детского дома.

— Почти. Это было не крыльцо детского дома. Меня оставили в картонной коробке в парке Брэдшоу в центре Нью-Джерси. Так я и придумал своё имя. — Его лицо остаётся ровным, возможно, это следствие всех его тренировок.

Моё сердце разрывается от жалости к нему и ко всему, что ему пришлось преодолеть, чтобы оказаться там, где он сейчас. Без семьи? Я не могу представить свою жизнь, если бы у меня не было семьи, на которую я могла бы опереться.

Моя улыбка исчезает. — О, нет! — кричу я.

— Что? — Парк крепче сжимает руль, судорожно оглядываясь назад.

— Моя семья! Они будут гадать, что со мной случилось. Я уверена, что они очень переживают.

— Кричать "о, нет!" можно только в экстренных случаях или если кто-то направил нам в голову пистолет. В такие моменты можно кричать. Всё остальное, например, не видеться с семьёй несколько дней, считается мелочью, из-за которой мы не кричим. Это понятно? — Его хватка на руле ослабевает.

— Моя семья — это не мелочь.

— Ладно, ты права. Ты можешь позвонить им, когда мы остановимся, и рассказать, как ты решила покататься на лыжах несколько дней или что-то в этом роде.

Я расстёгиваю молнию на сумочке и достаю свой телефон. — Почему я не могу позвонить им сейчас?

— Нет. — Он хватает телефон, запихивая его обратно в сумку. — Ты не можешь им пользоваться. Это выдаст наше местоположение.