– Но почему она меня испугалась? И почему намне красная пижама? – не успокаивалась Катя.

– Народное средство от сыпи, – заявиласанитарка, ведя Катю в палату. – Если у ребенка корь, скарлатина, краснуха,надо обязательно красные вещи носить, от них скорей пятна с кожи сойдут итемпература упадет.

И Катя успокоилась, она поверила санитарке,несмотря на то, что больше в общий парк ее не водили, девочка гуляла теперь похозяйственной зоне. Зато там ей разрешали гладить кошку, что полностью искупалоотсутствие качелей.

Спустя несколько месяцев после общения соскандальной теткой Катя оказалась в небольшом интернате, где было не оченьмного детей. В обычную школу воспитанников не водили, их обучали на месте,постоянно показывали врачу и регулярно брали у них анализы.

Через год в интернат привезли Лену Матвееву.

Двенадцать месяцев, проведенных в приюте,сделали Катю намного старше ее возраста. Только не подумайте, что в детскомдоме была «дедовщина». Четырнадцати-пятнадцатилетние подростки не обижалималышей, более того, патронировали их, помогали им делать уроки, но ввыражениях старшеклассники не стеснялись. Теперь Катя Жукова знала: никакогосифинакалиса ей не колют, у нее сифилис.

– Твоя мать, наверное, проститутка, –объяснила Катюше старшая подруга Даша Кондратьева. – Небось она обслуживаетклиентов, спит с ними за деньги, вот и заразилась от кого-то. Потом вас родила,дети от матери болезнь получают.

– Я была здоровой, – прошептала Катя, – апотом сильно испугалась и пятнами пошла.

Даша кивнула.

– Правильно. Я про сифилис все знаю, книжкиумные читаю, их у нашего директора полно в кабинете. Это хитрая болезнь, еелегко можно определить, если сдать кровь на анализ. Но это не все делают, вособенности когда хотят правду скрыть. Наверное, тебя рожали не в больнице.

– У меня была сестра Надя, и она умерла, –вспомнила Катя.

– О! – воскликнула Даша. – А отчего?

– Не знаю, – растерялась Катюша, – сестре Леневсе время было плохо, а я здоровая, даже не чихала. Потом в обморок упала.

Даша кивнула.

– Болезнь спала, а в нервный момент вылезла. Исо мной так случилось, мамашка решила меня под клиента подложить, а мне плохостало от ужаса. У многих сифилис проявляется лет в тринадцать. Аню Поповузнаешь? Она со мной в одной комнате живет.

– Конечно, – кивнула Катя, – красивая такая.

– Ага, – вздохнула Даша. – У нее в шестомклассе язвы вдруг пошли. Бабушка всполошилась, врача позвала, а родители Аннытогда на курорте отдыхали. Доктор диагноз и поставил: сифилис. Аню винфекционную положили, бабка в истерике. И что выяснилось? Мать Ани в юностиизнасиловали и заразили. Она никому слова не сказала, сама лечилась – ккакому-то подпольному врачу бегала, тот ей уколы делал и объявил, что оназдорова. Потом она замуж вышла, мужу ни гугу, девочку родила, и все хорошо былодо того момента, пока Анька не подросла. Тут болезнь и проснулась. Мать Поповойне выздоровела, просто заразу внутрь организма загнала и Ане передала. Ну ичего в результате получилось? Муж от нее ушел, она с собой покончила, Анька вдетдоме. Еще скажи спасибо нашему директору Вадиму Петровичу!

– За что? – удивилась Катя.

– Детдом держится на его энтузиазме, – совздохом сказала Даша. – Здесь у нас и бывшие сифилитики, и еще со всякимиболезнями.

– Нас же вылечили, – прошептала Катя.

– Объясни это народу, – фыркнула Даша. –Думаешь, почему учителя сюда ходят? Дети из других интернатов в обычной школеучатся вместе с домашними ребятами. А нам нельзя, живо побьют или травитьначнут.

– За что? – растерялась Катенька.

– Ты дура? За сифилис. Одноклассники с намиобщаться не станут. Их родители к директору побегут и хай поднимут: «Вы нашихдеток заразить хотите!»

– Мы вылечились, – твердила Катя.

– Знаешь что... – вздохнула Даша, – выйдешьотсюда на свободу, молчи как рыба. Никому ни словом не обмолвись, где жила.Начнут приставать, признавайся: «Да, я воспитывалась в детдоме, подробностивспоминать не хочу». Накопи денег и выкупи свою карту изкожно-венерологического диспансера, иначе жизни не будет! На работуустраиваться – справки требуют от врачей. И чего тебе дадут? Бумагу, где чернымпо белому напечатано: сифилис. Да никто разбираться не станет, что болезньдавно в прошлом, предпочтут с тобой не связываться. А если замуж соберешься?Нет, лучше документы уничтожить.

– Это можно?

– За деньги, – уточнила Даша. – Я тебе, когдапонадобится, помогу. Наша старшая медсестра, Нина Ивановна, много чего умеет.Ты с ней поласковее будь.

Катя не обрадовалась, когда в интернатеочутилась и сестра Лена. Ничто девочек не связывало. Елена тоже сторониласьКатюши – вежливо здоровалась с ней, но и только. Один раз Катя, правда, невыдержала и спросила:

– Ты не знаешь, где наша мама?

– Нет, – отрезала Лена, – судьба ПелагеиАндреевны меня не волнует.

– А Паша? – продолжала расспросы Катюша.

– Кто это? – искренне удивилась Елена.

– Мама еще мальчика родила, – пояснилаКатерина.

– Невероятно! – воскликнула Лена. – Зачем ейдети? Она нас совсем не замечала, мы ей противны были!

– Не знаю, – пожала плечами Катя.

Елена была старше, поэтому она ушла из детдомараньше, а Кате повезло – ее отыскала Сонечка. Неизвестно каким образом бывшаяняня нашла учреждение, где воспитывалась Катюша, и приехала к ней в гости.Несколько месяцев Соня регулярно приходила в интернат, а потом предложилаКатеньке:

– Давай жить вместе. Вот получишь аттестат осреднем образовании и переезжай ко мне.

Когда Кате пришло время покидать детдом,директор Вадим Петрович сказал ей:

– Тебе от государства жилплощадь не положена,потому что ты имеешь прописку в Москве, в квартире на улице Петровка, вместе сматерью, сестрой и братом.

– Ой, – испугалась Катя, – я туда не поеду!

– А зря, – покачал головой директор, – тебе позакону квадратные метры принадлежат, их отсудить можно.

Но Катю при одной мысли о том, что ей придетсявернуться в ту квартиру и увидеть Пелагею Андреевну, охватил ужас.