Он усмехнулся, а мне захотелось запустить в него хлебом.

– Эвери…

– Кэм?

Он наклонился ко мне через стол, и маленькое пламя свечи отбросило танцующие тени на его лицо.

– Ты не должна так нервничать.

– С чего ты взял, что я нервничаю?

Вопросительный взгляд.

Я вздохнула.

– Ладно. Я нервничаю. Извини.

– Почему ты извиняешься? Не надо. Это же твое первое свидание.

– Спасибо, что напомнил, – пробормотала я.

Его губы дрогнули, как будто он хотел улыбнуться.

– В этом нет ничего плохого. То, что ты нервничаешь, вполне естественно.

– Хорошо, хоть ты спокоен.

– Это потому что я необыкновенный.

Я закатила глаза.

Он рассмеялся, и его смех был глубоким и сочным.

– Я просто хотел сказать, что тебе незачем так волноваться. Я хочу быть здесь, с тобой, Эвери. Тебе не надо стараться произвести на меня впечатление. Ты уже это сделала.

– Просто… – я покачала головой. В горле стоял ком, но я все-таки продолжила: – Просто ты такой… не знаю. Просто ты всегда знаешь, что сказать, чтобы…

– Чтобы что?

Я поправила волосы и уронила руку на колени. Рука дрожала.

– Просто ты говоришь правильные вещи.

– Это потому что я…

– Необыкновенный, – закончила я за него. – Это я уже слышала.

Кэм откинулся на спинку стула.

– Я не то хотел сказать, но рад, что ты начинаешь признавать мою исключительность.

– Тогда что ты хотел сказать?

– Что это правда, и я действительно хочу быть с тобой.

– Почему со мной?! – выпалила я и на мгновение закрыла глаза. – Ладно. Можешь не отвечать.

Тут подоспел наш заказ – слава богу! – и разговор был отложен… минуты на две.

– Я все-таки отвечу на твой вопрос, – сказал Кэм, поглядывая на меня сквозь ресницы.

Мне захотелось плюхнуться лицом в тарелку с курицей.

– Это необязательно.

– Нет, я отвечу.

Вцепившись в приборы, я сделала глубокий вдох.

– Я знаю, что задала глупый вопрос, но ты действительно необыкновенный, Кэм. Ты красивый, веселый. Ты умный. Я два месяца отказывалась от твоего приглашения. Ты мог бы пойти с кем угодно, но почему-то оказался здесь, со мной.

– Да, я с тобой.

– С девчонкой, которая ни разу не была на свидании, – добавила я, глядя ему в глаза. – Так не бывает в жизни.

– Ладно. – Он отрезал кусочек стейка. – Я здесь, с тобой, потому что хочу этого… потому что ты мне нравишься. А… дай мне закончить. Я уже говорил тебе. Ты не такая, как все – в хорошем смысле, так что убери это выражение со своего лица.

Я сощурилась.

Он усмехнулся.

– И, признаюсь, были случаи, когда, приглашая тебя на свидание, я почти не сомневался в том, что ты откажешься. Может, я иногда и дурачился, надоедая тебе своими приглашениями, но я всегда серьезно относился к тому, что хочу пойти с тобой на свидание. Ты это поняла?

Э-э… не совсем. Но я кивнула.

– Мне нравится общаться с тобой. – Он положил в рот кусочек мяса. – И, согласись, для первого свидания ты подцепила самого крутого парня.

– О боже. – Я рассмеялась. – Не могу поверить своему счастью.

Он пожал плечом.

– Так и есть. А теперь ешь свою курицу, пока я ее не съел.

Улыбаясь, я начала разделывать фаршированную тушку. Если не считать того, что я задала глупый вопрос, мое первое свидание проходило довольно мило. Кэм теперь сам руководил беседой, задавая наводящие вопросы, и я охотно отвечала. Хотя время от времени наши взгляды встречались, и тогда я забывала обо всем на свете, теряя нить разговора. Но мне было хорошо, я чувствовала себя уютно рядом с ним. А главное – не думала ни о чем, что не имело отношения к настоящему. Я просто была… здесь, и мне здесь нравилось.

Ближе к концу ужина Кэм спросил:

– Что собираешься делать на День благодарения? Поедешь домой, в Техас?

Я фыркнула.

– Нет.

Он сдвинул брови.

– Ты не поедешь домой?

Я покачала головой, доедая курицу.

– Я остаюсь здесь. А ты – домой?

– Поеду, только еще не знаю когда. – Он поднял свой бокал. – Ты что, серьезно, вообще не собираешься ехать домой? Там же будет больше недели – целых девять дней. Успеешь обернуться.

– Мои родители… путешествуют, поэтому я останусь здесь. – Собственно, это не было таким уж явным враньем. Обычно в это время года, между Днем благодарения и Рождеством, мои родители уезжали в круиз или на горнолыжные курорты. – А твои родители, наверное, устраивают шикарный обед на Благодарение?

– Да, – пробормотал он, опуская взгляд на опустевшую тарелку.

Разговор как-то завял, и, когда принесли счет, по лицу Кэма было видно, что он не хочет задерживаться. Ночной воздух встретил нас более чем прохладно, и наше дыхание вырывалось изо рта пушистыми белыми облачками. Налетел порыв свирепого ветра, растрепал мои волосы, и я задрожала, кутаясь в пальто.

– Холодно?

– Да уж, не Техас, – призналась я.

Кэм ухмыльнулся и подошел ближе, обнимая меня за плечи. Тепло его тела тотчас передалось мне, и я отчаянно боролась с собой, стараясь ничем не выдать своего волнения.

– Так лучше? – спросил он.

Все, что я смогла, это кивнуть головой.

Вырвавшись из цепких лап стужи, я с облегчением пристегнулась ремнем безопасности. Кэм сел за руль, вставил ключ в замок зажигания и энергично растер руки. Потом повернулся ко мне.

– Тебе понравился ужин?

– Да. И спасибо за угощение. Я имею в виду, за ужин. Спасибо, – путаясь в словах, пробормотала я, закрывая глаза. – Спасибо.

– Пожалуйста. – Игривые нотки скрасили его интонацию. – Спасибо тебе, что наконец-то согласилась сходить со мной на свидание.

Он включил радио, не настолько громко, чтобы оно мешало беседе, но мне было не до разговоров – я была поглощена своими мыслями. Где-то на полпути между Хейгерстоуном и Юниверсити Хайтс я приняла одно очень важное решение.

Если бы Кэм поцеловал меня, я бы не испугалась.

Нет. Нет. Нет.

Я бы повела себя как глупая и неискушенная девятнадцатилетняя девчонка, но я бы не испугалась. Впрочем, он мог и не поцеловать меня. Что, если в какой-то момент нашего свидания он понял, что не стоит со мной связываться, и теперь спокойно вернется в свою берлогу, к Олли и Рафаэлю? Что ж, пусть так и будет. Переживем и это.