Я не нашел серьезных исследований о связи между участием в школьных спортивных командах и результатами GPA[150]. Но Рейти говорит, что у детей из команд по лакроссу[151]и футболу успеваемость выше среднего, а у детей из команд по баскетболу и американскому футболу – ниже. Последние слишком заняты поддержанием статуса «королей школы». К счастью, они пока не пытались поколотить Рейти за его теорию.

Благодаря столу-дорожке мне уже удалось совместить мысль и движение. (Кстати, я прохожу 1050-й километр.) Но после чтения книги Рейти всякий раз, когда передо мной встает трудная задача, я прыгаю, пытаясь вытрясти из головы решение. Иногда это помогает уже тем, что заставляет меня проснуться.

Пару недель назад мне нужно было провести презентацию для нескольких пугающе умных людей. Перед этим я десять минут занимался бегом на месте, хотя приходилось останавливаться, как только кто-то появлялся рядом.

Я возвращаюсь в Центр ресурсов головного мозга на мозговую тренировку. Сажусь в черное кожаное кресло доктора Фаллапура, мой взгляд нацелен на компьютерный экран, к голове подсоединены пять электродов. Вертикальные столбики на экране – красный, зеленый и голубой – движутся вверх и вниз в зависимости от электрической активности моего мозга. Моя задача – довести эти столбики до целевых уровней.

Как? Трудно объяснить.

– Представьте себе электронное табло на шоссе, – объясняет доктор Фаллапур. – Оно показывает вашу скорость в режиме реального времени. Вы узнаёте, что едете со скоростью 120 км/ч при ограничении в 80 км/ч, и сбрасываете газ.

Если моему мозгу удается поднять столбик выше черты, я получаю награду: умиротворяющий звон тибетских колокольчиков в наушниках.

Этот метод называется нейронная обратная связь (нейрофидбек), и доктор Фаллапур – один из ведущих американских специалистов в этой области. Отношение к нейрофидбеку – к тому, что вы можете контролировать свои мозговые волны и таким образом улучшить концентрацию и уменьшить стресс, – неоднозначное. Его эффективность научно не доказана, и некоторые считают нейрофидбек безумной идеей. Но есть данные, свидетельствующие о его пользе, включая исследование Институтов психического здоровья, которое показало его эффективность в борьбе с синдромом дефицита внимания и гиперактивности у детей.

Это странное ощущение, когда вы пытаетесь управлять своими мозговыми волнами. «Так, а сейчас сосредоточься на звоне колокольчиков», – говорю я себе. Кажется, работает. Колокольчики звенят, столбики удерживаются наверху. И я говорю себе: «Нужно обратить внимание на эту стратегию. Сконцентрируйся на колокольчиках». Но как только я отвлекаюсь и обращаю внимание на стратегию, колокольчики замолкают и столбики падают. Это медитация, превращенная в видеоигру.

Я проходил эту процедуру полдюжины раз (доктор Фаллапур рекомендовал намного больше). Но у меня так много частей тела и так мало времени. Однако мне понравился нейрофидбек. Он всегда давал мне чувство спокойствия и при этом энергию, как от чашки эспрессо, только без лишнего возбуждения.

Чувствую ли я, что после месяца нейрофидбека, нейробики, математики и споров мой мозг стал бодрее? Оценить это непросто, но… да, немного. Я быстрее решаю задачи. В конце месяца я прошел тест на уровень интеллекта, и мой результат улучшился на 23 %. Быстрее учу стихи. В прошлый уик-энд я играл в карты. Обычно я с радостью полагаюсь на интуицию и самые приблизительные предположения. На этот раз мой протонизированный мозг мог считать карты. Я проиграл, как и раньше, но чувствовал, что играю правильнее.

Это может быть всего лишь эффект плацебо. Но, как я уже говорил, эффект плацебо – наше величайшее счастье.

Холодный четверг, я иду на обед к деду. Открываю дверь и вижу, как, утопая в кресле, он смотрит CNN. Он улыбается и, как всегда, приветствует меня, подняв сжатую в кулак руку.

С помощью своей дочери Джейн дед поднимается на ноги и ковыляет к обеденному столу.

– Вчера вечером мы ходили ужинать, да, папочка? – говорит Джейн, как только мы устраиваемся на стульях.

– Куда вы ходили? – спрашиваю я деда.

Он молчит, сканируя мозг.

– Ну, я знаю, что должен был что-то есть… для начала, – отвечает дед и смеется.

Память ускользает от него. Но исчезают только воспоминания о последних событиях. Все, что произошло в пятидесятые или шестидесятые, он помнит прекрасно. Это закон Рибо (назван в честь французского психолога, впервые описавшего это явление). Чем чаще мы вспоминаем событие, тем глубже оно укореняется в памяти. Свежие воспоминания просто не успевают отпечататься в мозге.

В случае моего деда закон Рибо означает, что гости в основном слушают воспоминания о далеком прошлом. Я не против, хотя и слышал некоторые истории десятки раз.

Сегодня мы вспоминаем, как дед купил домашнего аллигатора для моей тети Кейт. Его держали в ванне, пока он не цапнул кого-то из гостей. Пришлось аллигатора отдать в зоопарк Бронкса.

Упоминание о Египте побудило деда рассказать его любимую африканскую историю. Я знаю ее так хорошо, что мог бы рассказывать с дедом хором. В 1959 году он помогал организовать так называемый «Африканский воздушный мост», который позволил сотням кенийских студентов учиться в США, а затем вернуться на родину и управлять своей страной. Дед собирал деньги в Нью-Йорке, а затем в двухдневный срок вылетел в Кению, чтобы сотворить еще большее чудо.

У него не было времени даже сделать прививки, поэтому он взял с собой шприц и ампулу с лекарством. Позже дед забыл вакцину в гостиничном холодильнике.

– Думаю, она все еще там, – говорит дед, каждый раз рассказывая эту историю.

Ему приходилось трястись по немощеным дорогам, чтобы донести свое слово до жителей кенийских деревень. Он стал счастливым владельцем козы на местном аукционе – и пожертвовал ею в интересах дела.

В письмах домой дед писал, что этот опыт «воодушевляет больше, чем все, что я когда-либо испытывал. Словами невозможно передать почтение, с каким люди здесь относятся к образованию».

Дед и его партнеры собрали достаточно денег, чтобы зафрахтовать самолеты, которые перевозили сотни студентов из Найроби в Нью-Йорк. Один студент целый год жил в доме деда в Риверсдейле, изучая экономику в Колумбийском университете.

В Америке хотели учиться не только те, кому повезло попасть на эти самолеты. Поэтому фонд выплачивал стипендии еще нескольким кенийцам. Один из них завершил обучение в Университете штата Гавайи. Его звали Барак Обама-старший.

Дед всю жизнь был демократом, и его глаза увлажняются всякий раз, когда он видит по телевизору Барака Обаму-младшего, произносящего речь. В 2009 году Том Шактман написал книгу Airlift to America[152]. Дед хранит ее на журнальном столике в гостиной.