должен вести себя воин — не умеет сражаться мечом, но не отступает, ищет способ уязвить противника хотя бы скоростью. В бою это тоже может спасти жизнь.

Ну-ну, красноречие прямо проснулось.

Надеюсь, что Йорд поверил, что меча я держать не умею. Вот же будет ещё головная боль скрывать это каждую тренировку!

Я вернулся на своё место, но по дороге словил ещё один «удар» — обжигающий ненавистью взгляд Байсура.

Позавидовал он мне, что ли? Да, хреновые вожатые в нашем пионерлагере.

Надо что-то делать с этими «старшими». Тош — тупой, а Байсур…

Если парень не нашёл себя к шестнадцати годам в родной деревне, с ним что-то сильно неладно. Кем надо быть, чтобы переться наниматься в войско врага?

Пусть бывшего, но ведь кровь в долине ещё не остыла?

В шестнадцать тебя уже не отправят родители. Байсур мог бы иметь уже свою семью — жену и детей. Ведь не увечный же? Ладный и крепкий парень.

Значит, есть в нём ещё какой-то изъян? Но какой?

Учёба продолжалась до темноты.

В отведённую нам юрту мы вернулись вымотанные, голодные. Большая часть мальчишек меч раньше не видела даже близко. Они не только устали, но и наполучали синяков.

Я тоже устал. Но уработали меня не занятия, а мысли, что кучами лезли в голову. Я же видел всю ставку сверху. Видел каменный круг. И мне просто чесалось туда забраться, а как?

Перебрал все возможные варианты, но ничего дельного придумать не смог. Ну, видел я белые юрты внутри малого каменного круга. Но где искать меч?

Без меча с колдунами так просто не справиться. Первым делом надо найти его, а как? Я же даже не помню, как должен выглядеть мой второй меч. Вот будь у него какой-то особенный запах, тогда Бурка бы мне помог…

Прибежал Шонк, начал командовать.

Я лежал возле очага и первым попался ему на глаза. Толстяк попытался отправить меня за мясом, пришлось встать и отодрать от лежанки Тоша.

В конце концов у нас есть старшие — им и отдуваться, решил я и опять завалился на войлок. Бурка прижался к моему боку. Потом и голову «в меня» спрятал.

— Ты чего? — спросил я, наблюдая, как мальчишки под крики толстяка разводят огонь.

Наоравшись, Шонк увёл Тоша за мясом, а Байсур, которому толстяк поручил принести воды, взялся перекладывать свои обязанности на незнакомого пока парнишку.

— Он всё помнит, — прошептал Бурка. — Помнит, как рос на высокой скале, помнит своё имя и род, я даже семью его знаю.

Голос волколака дрожал.

— Ничего, — пообещал я. — Разберёмся по ходу. Может, есть какое-то средство, вернуть твоим собратьям способность оборачиваться?

— И что тогда? — Бурка засопел, видно гнев душил его и не давал говорить. — Они же больные! Родственники их уже оплакали. Какими они вернутся? Сумасшедшими?

— А может, они снова станут детьми? — предположил я.

Бурка замолчал, задумался и даже приободрился немного. Я, может, и соврал ему, но надо же было как-то утешить?

Вернулся Тош с кожаным мешком. Мяса там было не так уж много на нашу ораву. Он и сам это понимал, и выглядел растерянным.

— Сейчас господин Шонк ещё ячмень принесёт, — выдавил парень на мой немой вопрос.

Толстяк и правда нарисовался, когда вода в котле закипела. Ячменя он принёс тоже немного, но по здешним меркам и немало — килограмма три.

Мешочек с ячменём толстяк должен был отдать Тошу, парень у нас уже определился как главный по хозяйственной части. Но Шонк вдруг сунул ячмень мне и, гнусно ухмыляясь, ушёл.

Тош захлопал глазами, словно он тут не при чём.

Я демонстративно вздохнул и встал с войлока.

— Тош? — позвал я. — Ты зачем рассказал толстяку, что мы подрались с Байсуром? Тебя сейчас прибить или утром, чтобы ты не вонял тут ночью?

* * *

*Знаменитая гора. Нья́уи (исп. Ñahui, ˈɲa.wi, испанская форма слова ñawi (глаз) языка кечуа) — гора в регионе Куско, Перу. Высота 4208 м.

Рядом с горой находится небольшое поселение Ньяуи-Чапи.

Глава 20

Длинная ночь

— Я ничего не говорил! — испуганно выпалил Тош. — Господин Шонк сам обо всём догадался! Сам!

Парень попятился. Видел он меня и в драке, и на тренировке с палками, и всё понял правильно.

Я ему, разумеется, не поверил. Если бы нас подслушивали, Бурка сказал бы мне сразу. Байсур пожаловаться на моё самоуправство не мог — не тот типаж. Значит, Тош. Больше ни у кого из мальчишек такой возможности просто не было.

Вот жалко, что палки отобрали. Нож-то у меня имелся, и даже не один, но не убивать же в самом деле этого болтливого дурака. Что я, маньяк?

Подростки, однако, решили, что немедленная смерть Тоша — это верняк развлечение. Не просмотреть бы.

Все, кто был не занят костром и мисками, обступили нас тесным и любопытным кругом. Довольно тесным — места в юрте было немного.

Лица были напряжены, глаза блестели. Интересная же штука: Тоша сейчас убивать будут! Страшно… интересно, ага?

Смерть эти пацаны «причинять» умели. Кто-то охотился, кто-то резал домашних животных. Вот только людей убивать они пока ещё не доросли.

Один Байсур не повёлся. Остался лежать в своём углу в позе: «да не царское это дело — смотреть на всякую ерунду». Этот, может, уже и людей убивал. Большой мальчик.

— А врёшь зачем? — мрачно спросил я Тоша, не зная, как разрулить этот доморощенный театр. — Я же знаю: кроме тебя — некому.

А сам думал: «Ну, толстяк, ну скотина! И ведь тут же мальчишку выдал! Похоже, нарочно нас