которой истекало странное существо с нежной, почти игрушечной внешностью.

Солнце закрыла собой косматая тень. От испуга Кора чуть не упала.

Напротив стоял одноглазый управляющий «Орлеана». Он был бледен, будто ему нездоровилось, одежда свисала с поникших плеч, как с вешалки. Мрачно уставившись на Кору красным то ли от недосыпа, то ли от постоянного трения глазом, мужчина спросил:

– Чего ищешь?

Она растерялась и не ответила.

– Мы еще закрыты. Приходи позже.

– Д-да, конечно. – Слова судорожно перекатывались во рту, отказываясь собираться в предложения. Наконец она спросила: – Извините, если покажусь грубой, но этой ночью ничего странного не происходило? В смысле, говорят, в городе завелась банда преступников. Их видели здесь.

– Ночью? С чего бы кому-то приходить сюда ночью? – Николай Петрович потер повязку, за которой скрывалась старая рана. Сейчас он выглядел вполне живым, хоть и вымотанным до предела. Но разве Кора не выглядела так же перед работой? Она быстро извинилась и постаралась как можно скорее покинуть открытый кинотеатр.

Спину жег взгляд единственного, сильно покрасневшего глаза.

44

В тот же день она встретилась с друзьями. Опасность, которая должна была их разделить, отрезать Кору от нормальных людей и мира без чудовищ, лишь укрепила дружескую связь. Это было странно. Но именно это делало ее счастливой.

Обе сестры, испачканный автомобильным маслом Тим и чуть запоздавший Вовка ждали ее у насквозь проржавевшей калитки общежития. Войти внутрь сами они не могли. Кора устало стянула чепец и распустила волосы.

– Стесняюсь спросить, но что… – начал Тим, выйдя навстречу, но его перебила прямолинейная Злата:

– Ты словно в могиле ночевала. Опять проблемы?

– Нет, хвала небу, никаких проблем. Только чудовищные сновидения! – Они с подругой обнялись. Приревновав, Ника напрыгнула на них сверху со словами: «Фу, от тебя пахнет картошкой!»

– Ничего удивительного. Я теперь вообще заснуть не могу, – призналась Злата, после того как отвесила сестре оплеуху. – Все время снится какая-то дрянь.

– И у меня тоже, – согласился Вовка. – Одно хорошо: кошмары – отличная почва для творчества.

На что та возразила:

– Не хочу я рисовать всяких монстров. Пусть остаются на страницах книг и на экранах телевизоров. Тошно уже оттого, что все они могут стать реальностью!

…Носферату, смотрящий через экран, как троица незнакомцев впивается в безоружного человека…

– Кора, ты слушаешь? – вернул ее на землю Тим. Остальные, привыкшие к подобному временному ступору терпеливо ждали какой-нибудь реакции.

– Да, конечно.

– Мы хотим отвлечься от работы, в особенности твоей. Последние солнечные деньки как-никак.

– Да, конечно, – повторила она, встряхнув головой, словно это могло отвлечь от дурных воспоминаний. – А где остальные?

Парни многозначительно переглянулись и, обнявшись, синхронно ответили, чмокая губами:

– Конечно же, на свидании. Ах, эта пора любви и слякоти!

Вот как.

Настя и Шпрот. Забавно, но неудивительно, что между ними сразу возникла связь. Хотя имела ли Кора право говорить о чем-либо в контексте странности? Скорее всего, нет.

Начинающие художники устроили пикник на поляне за городом, разожгли костер, обложив его камнями со всех сторон. Тим даже спел пару песен и аккомпанировал себе на ложках. А пел он гораздо лучше, чем рисовал.

Сама Кора в последнее время не прикасалась к альбому. Ей было страшно склоняться над листом. В девяти случаях из десяти там возникали отталкивающие образы. Руки раз за разом принимались изображать то, что ей показал в своих видениях жмор.

Глубокую черноту, испещренную золотом глаз. Застывшие фигуры, вмороженные в мертвый океан. Неясные исполинские существа, чьи тяжелые конечности напоминали одновременно стволы деревьев и щупальца кракенов, шагающие через ядовитые поля, где росли цветы с человечьими лицами.

Начиная рисовать, Кора не могла остановиться. В ушах звучали крики существ, утопающих в месте, где время замерло и отвердело, как камень. Заканчивая картину, она с ужасом смотрела на сотворенное безумие и разрывала бумагу в клочья, памятуя о том дне, когда паук смог проникнуть в ее комнату. Нарисованные кошмары могли выйти на свет. Картина стала бы для них окном из той жуткой пропасти, где все они были заключены.

Возможно, видения жмора могли стать причиной ее кошмаров.

Все в порядке.

– Как думаете, это произойдет с нами после смерти? – спросил вдруг Вовка. Он задумчиво грыз кончик карандаша, что вечно таскал с собой, заправляя за ухо. – Мы попадем сначала в паранормальную зону, а потом уйдем в свет?

– Не стоит о таком задумываться, – посоветовал Тим, покосившись на Кору.

Она отмахнулась:

– Ничего страшного. Недавно я узнала, что шаманы верят, будто бы часть нашей души навсегда остается в этом мире: переходит к детям от матери, растворяется в природе и вещах, которые человек любил.

– Значит, я могу остаться в своем творчестве? Звучит не так плохо. А потом, я уже знаю, куда попаду, и всегда могу попросить тебя о помощи.

– Не забывай, я только учусь. Я даже не уверена, что должна была сохранять ваши воспоминания. Втянула вас в свое гиблое болото.

– Ничего страшного, – сказал Тим. – Мы только рады.

– А ты могла стереть наши воспоминания? – напряглась Злата. – Что еще ты умеешь, о чем нам неизвестно?

Кора чуть не расхохоталась:

– Поверь, за пределами тридцать седьмого – ничего. Внутри же есть что-то вроде охранной системы. Чтобы люди не контактировали с миром мертвых. Это общежитие вытворяет всякие трюки, не я.

– Давайте больше не будем обо всех этих смертельных штуках, ну позязя! – взмолилась Ника, засовывая зефир на палочке в середину костра. – Мы все-таки на пикнике.

Кора была согласна. То, что друзья не отвернулись от нее, бесконечно радовало. Но их тяга ко всему опасному и губительному не могла закончиться добром. Они были очарованы смертью, хотели играть с ней. А такое даром не проходит. Природа закономерна. Она всегда берет свое у тех, кто проявляет излишнее рвение.

День прошел замечательно, без опасных разговоров. Когда они стали расходиться, Тим вызвался проводить Кору. Пока поднимались по холму, молчали.

Хм, а ведь мы впервые остались наедине.

Она почувствовала странное умиротворение. А вот собеседник выглядел немного смущенным. Он несколько раз открывал рот, чтобы заговорить, и каждый раз терял запал.

– Что такое? – спросила Кора с улыбкой.

– Просто удивляюсь.

– Чему?

– Я гадал, почему ты так сильно отличаешься от остальных. Думал, все дело в одежде или, может, в том, откуда ты приехала. А на самом деле…

– А на самом деле я персонаж, сбежавший из книжки ужасов, – подхватила Кора с иронией. – Самой до сих пор не верится.

– Наверное, мы все кажемся тебе дико скучными на фоне тех вещей, с которыми ты сталкиваешься каждый день.

– Еще бы! – раздался над ухом