Я прочищаю горло.

— Давай поговорим об этом после выходных.

Он молчит минуту.

— Поговорим позже.

Я откидываюсь в кресле и вешаю трубку.

Слух тренера всегда был до жути точным. Он мог расшифровать пробормотанный комментарий с другого конца зала.

— Это то, чего ты хочешь? — спрашиваю я. — Звонят из команды моей мечты, а я занят тем, что приношу тебе еду на вынос.

Тренер молчит, только мониторы тихонько пищат.

— Я серьезно. Тебя здесь нет, чтобы остановить меня, а то я могу сделать что-нибудь, о чем потом пожалею, — я подталкиваю его икру носком ноги и киваю на его ужин, все еще завернутый. — Обычно я не любитель двух бургеров, но сегодня все может измениться.

В колледже во время «Финала четырех» тренер тренировал другую команду и увидел, что я в полном расстройстве. Он сказал мне сесть в его машину, и я сел. Мы остановились, чтобы перекусить, и я рассказал ему о своем разбитом сердце.

Мы поддерживали связь. Он навещал меня все эти годы. Не раз помогал мне.

Я был груб с ним, потому что был эгоцентричен и нетерпелив.

Ты можешь положится на меня, — хочу сказать я. Только проснись, мать твою.

Я думаю о том, как во время предсезонки мы должны были петь командную песню, а я отказался.

Я оглядываюсь по сторонам и вижу, как на этаже гаснет свет — персонал готовится к ночной смене. На посту в другом конце коридора одна из медсестер напевает себе под нос.

— Ты хочешь, чтобы я это сделал? Отлично. Я сделаю это. Но если ты расскажешь об этом Джею, я тебя прикончу.

Я понижаю голос и пою.

22

НОВА

— Это либо лучшая идея на свете, либо худшая, — шепчу я, пока мы с Брук крадемся по коридору отеля. Картонная фигурка зажата между нами, голова у нее подмышкой, а я держу ноги.

— Это традиция, — отвечает Брук.

— Как это может быть традицией? Я думала, ты первый раз это делаешь для Майлза?

Я узнала, что есть несколько способов получить приглашение на уик-энд всех звезд: в качестве игрока на основную игру, в рамках вечера мастерства — например, соревнования по данку — или в рамках игры новичков.

Сегодня вечером прошли соревнования по мастерству. Данки были довольно зрелищными, но мы пришли поболеть за участников конкурса трехочковых бросков.

Особенно за Майлза, который зажег табло и победил с почти идеальным результатом.

Мы почти добрались до номера 1475, который Брук сказала мне на лестничной клетке, когда мы готовились.

— Что вы, дамы, делаете с Майклом?

Я поднимаю взгляд, полный чувства вины, и вижу Джейдена, сурово стоящего над нами.

— А ты как думаешь? — отвечает Брук.

Джей достает свой телефон.

— Нам нужно поторопиться. Он уже возвращается, — Джей оглядывает холл. — Пошли.

Они обмениваются ухмылками, которые выглядят устрашающе похожими. Брук достает карточку-ключ, которой проводит по двери.

— Я не буду спрашивать, откуда это у тебя, — размышляет Джей.

— Лучше не надо.

— Я думала, уик-энд всех звезд посвящен, не знаю, баскетболу, — говорю я.

Они оба смеются.

— Это повод потусоваться с моими парнями по всей лиге.

— А как насчет тебя? — спрашиваю я Брук.

— Я прихожу на вечеринку и решаю, кто из нескольких сотен привлекательных представителей мужского пола получит приз — переспать со мной.

— Ты ни с кем не переспишь, — возражает ее брат. — Ни сейчас, ни когда-либо.

— Я уже переспала.

Джей выпрямляется.

— Скажи мне его имя, и я покончу с ним.

— Тебе назвать какой-то конкретный год? — Брук врывается в комнату, оставляя за собой бормочущего брата.

Я пришла на игру всех звезд, чтобы поддержать Клэя. Даже если он учувствовал в ней раньше, это большое событие. Он попросил меня остаться с ним, но я отказалась, желая побыть наедине, а также для того, чтобы он мог побыть со своими ребятами.

Мы с Брук живем в одной комнате, за которую я настояла на том, чтобы заплатить из своей последней зарплаты в «Кодиакс».

Но на мне майка, которую Клэй доставил мне на дом, — специальное издание для всех звезд с его именем и номером. К ней прилагалась записка, написанная от руки.

Эта огнеупорная.

КУ

— Ванная? — спрашиваю я, когда Брук и Джей заходят внутрь.

— Да. Он должен быть в душе, чтобы, когда он откинет занавеску, там был Майкл, — объясняет Брук.

Они по очереди расставляют картонный муляж.

— Нет, подожди, вот так, — Джей заходит в душ обеими ногами, заставляя вырезку принять неловкую и провокационную позу.

— Почему Майкл Бубле? — спрашиваю я.

— Однажды Джей постоянно слушал музыку, которую называл своей, но никого не посвящал в нее. Оказалось, что это был рождественский альбом Майкла Бубле. Ребята так и не дали ему это пережить, — говорит Брук, затаив дыхание.

Мы смотрим, как Джей выходит из ванны и вытирает руки.

Звук смеха в коридоре заставляет нас замереть.

— Черт! — ругаюсь я.

Времени на то, чтобы выйти, нет. Брук хватает нас с Джеем и выбегает из ванной, когда голоса затихают за дверью.

Спрятаться негде.

Джей ныряет в шкаф и захлопывает его за собой.

— Предатель! — шипит Брук.

Потянув ее за собой, я бросаюсь к занавескам, как это делают в кино.

Дверь щелкает. Я слушаю, как он заходит в ванную и включает раковину.

— Что за…?

Мы с Брук затаили дыхание в предвкушении.

— Это мыло чертовски ужасно.

Мы смотрим друг на друга и беззвучно смеемся.

Я выглядываю, когда Джей выскальзывает из шкафа и проходит через входную дверь. Как раз когда мы начинаем красться к двери,