Олимпия решила, что ее подруга может стать бесценным источником самых примечательных сплетен. И пока прием продолжался, Эмили курсировала между своими гостями и Олимпией, которой и передавала на ухо добытую информацию. К тому времени когда Стоун усадил ее в карету и они покатили по направлению к Уоррену, у нее было лишь одно желание – побыстрее все зафиксировать на бумаге. В полученных сведениях вдруг обнаружилась определенная система, которой она не замечала раньше, и это могло помочь найти способ поставить леди Маллам на колени.

– День получился результативным, я полагаю, – заметил Стоун.

– Я тоже так думаю. Но мне нужно все как следует обдумать, чтобы быть полностью в этом уверенной. Как Генри?

– Каждую ночь спит со мной. Я позволяю, потому что его мучают кошмары. Он с криком просыпается среди ночи, если меня нет рядом. Со временем Генри избавится от них. Он почти не скучает по матери. Я обратил внимание, что мальчик очень привязался к своей няньке Мойре. Жена, должно быть, перестала испытывать к нему материнские чувства намного раньше, чем я это заметил.

– Этот страх пройдет, Стоун. Ведь малыш был сильно напуган и пережил шок. Я рада, что у него теперь есть его Мойра, хотя жалко, что ему потребовался кто-то еще, чтобы получить любовь, которая ему так необходима. С ее помощью он сможет пережить последствия тех страданий, что ему выпали.

– Надеюсь, вы окажетесь правы. Генри очень хочется навестить вас. Он говорит, что скучает по лепешкам Энид. И очень хочет поиграть с мальчиками.

– Он всегда желанный гость у нас. О, вот мы и приехали.

– Будьте начеку, Олимпия, – предупредил маркиз, помогая ей выйти из кареты. – Такая женщина, как леди Маллам, – опасный противник. Судя по всему, она считает вас угрозой для себя. Попытка очернить – это всего лишь одиночный выстрел в ее войне против вас.

Олимпия молча кивнула и стала подниматься по ступенькам парадного входа. Ее очень огорчало то, что пришлось испытать пренебрежительное отношение к себе из-за слов этой женщины, но она быстро овладела собой. Ведь она не одна, ее друзья встанут за нее стеной. Однако смущало то, что нужно рассказать Бренту, как повела себя леди Маллам. Оставалось лишь надеяться, что ему не будет больно или стыдно за свою мать.

Запах дорогих свечей Олимпия ощутила, как только вошла в свою спальню. Она закрыла дверь и огляделась, но в комнате никого не было. Стянув перчатки и кинув их на письменный стол, она подошла к камину, где на полке свечи выстроились в ряд. Они издавали отчетливый, но ненавязчивый аромат. Олимпия уже повернулась, чтобы отправиться узнать, кто принес их сюда, когда в комнату вошел Брент, а за ним – Пол с подносом, на котором уместилось столько еды и напитков, что ей даже стало удивительно, что он один смог донести все это. Тут она вдруг заметила, что кто-то поставил возле камина маленький столик и два кресла.

Олимпия не сказала ни слова, пока мужчины расставляли еду на столике. Затем, усмехнувшись, Пол вышел из комнаты. Олимпия почти не притронулась к деликатесам, которыми Эмили угощала гостей, и сейчас от запаха жареного цыпленка у нее заурчало в животе. Брент выдвинул для нее кресло, и она, улыбнувшись ему, уселась.

– Немного поздновато для такого угощения, – заметила она и, осмотревшись, нахмурилась. – А где Приманка и Обжора?

– Отправил их к Полу и Энид. И сделал это специально. – Брент сел напротив нее. – Я подумал: тут так много еды, что они не выдержат соблазна.

– Признаюсь, я и сама голодная как волк. Эмили всегда подает к чаю роскошные десерты, но у меня редко бывает возможность попробовать их все. На мой вкус, они слишком сладкие.

– Как поживает Стоун? – Брент нарезал мяса и положил ей на тарелку.

– Он воспользовался мной как щитом. Мало кто знает, что маркиз овдовел, и почти никто не обратил внимания, что он не носит траур. Однако Стоун молод, богат и стоит первым в очереди на титул герцога. То, что мы были вместе, никого не отпугнуло от него, но удерживало на расстоянии. Он попросил разрешения, чтобы Генри приехал к нам в гости. Ребенок соскучился по лепешкам Энид и хочет поиграть с мальчиками.

– Он уже пришел в себя?

Брент слушал, как она повторяла ему то, что рассказывал о сыне Стоун, и чувство ревности слабело. По тому, как Олимпия говорила об этом мужчине, стало понятно: он ей просто друг, не более того. Брент понимал, что ведет себя как эгоист – не может удержать ее возле себя, но при этом не хочет, чтобы она была с кем-то другим.

– Я обнаружила еще кое-что… – неуверенно добавила Олимпия. Ей не хотелось нарушать особую атмосферу, возникшую сейчас, когда они остались наедине.

– И мне это уже не нравится, – пробурчал граф.

– Как ты догадался?

– Ты как-то не так посмотрела на меня. Что же в очередной раз устроила моя матушка?

– Узнав, что нападение на меня ничего не дало, она решила уничтожить меня в глазах общества, связав с тобой.

– А ей поверят? Нас ведь никто не видел вместе. – Брент вдруг сообразил, что яростно стиснул в руке нож, так что ручка врезалась в ладонь. Надо было успокоиться.

– Это никого не волнует. Но Эмили сделала все от нее зависящее, чтобы подчеркнуть свое расположение ко мне. Надеюсь, это не обойдется ей слишком дорого. И, разумеется, рядом со мной находился маркиз. Так что это было не просто пренебрежительное отношение ко мне со стороны нескольких дам.

– Почему все слушают ее? Ведь кое-кому уже стало понятно: все, что она говорит обо мне, – чистейшая ложь. Тем не менее люди поверили сплетням о тебе…

– Сплетни, в особенности те, которые могут совершенно уничтожить человека, – это же кровь, текущая по жилам многих светских дам. Но Стоун отчетливо показал свое неудовольствие происходившим, и ощущение, что ко мне относятся с презрением, быстро прошло. Наверное, на этот раз уловка леди Маллам не удалась.

– Может, запереть ее в загородном доме?

– Через какое-то время она вновь примется за свои игры, и тогда тебе придется видеться с ней постоянно. Не думаю, что тебя это сильно обрадует. Хотя у меня появилась кое-какая информация от самой Эмили. – Олимпия рассказала о тех, кто потерял свои капиталы, а в двух случаях – и наследство. – Если это люди уважаемые и если они смогут выступить свидетелями, то тогда у нас появится возможность вызвать ее в суд.

– Видишь ли, если средства, полученные путем мошенничества и обмана, мать потом инвестировала официально, то она могла стать очень богатой, не нарушая закон.

– За эти годы я поняла, что многие к таким вещам – инвестициям и коммерции – относятся хуже, чем если бы человека застали на месте преступления.

– Мне очень жаль, что мать стала причиной твоих переживаний.

– О, все не так серьезно. Сначала меня словно полоснуло по сердцу, но потом Стоун и Эмили продемонстрировали мне такую поддержку, что я даже была слегка ошеломлена. – Олимпия усмехнулась, когда Брент засмеялся. – Но это было очень трогательно, а главное – сработало. Потому что те же самые люди, которые шушукались у меня за спиной, тотчас прикусили языки и отказались выслушивать новые сплетни. О, это было просто чудесно! Правда, немного удивительно. Надо будет записать все, что я там услышала про коммерцию.