он был сильно похож на Карима. Я бы тоже испугалась, если бы его слова не решали мою жизнь.

— Хусейн…

— Не проси! То, что я ничего не рассказал о вашей беседе на кухне, не значит, что я буду молчать вечно.

— Не надо! Карим убьет его!

— Этот мальчишка убьет нас раньше! Вы наверняка сговорились с ним, а ты обвела моего брата вокруг пальца!

Я думала, у меня на глаза навернуться слезы, однако в душе бушевал только страх. Страх от того, что моя жизнь снова разрушится. Ни слез, ни сожалений. Аллах дал мне сил, чтобы пережить посланное им испытание на пляже, но что-то мне подсказывало, что это лишь начало, а нападение на пляже лишь одно из препятствий. Что ожидало меня дальше? Гнев мужа или правда от Хусейна?

— Мне наплевать на него, я говорила! Я порвала все связи с Шахиром перед свадьбой!

— Тогда почему ты защищаешь этого сосунка? Почему я должен обмануть доверие своего брата?

— Потому что…

Я выдохнула и попыталась еще раз вздохнуть. Мой голос дрожал, пальцы тоже. Мне нужно собрать мысли воедино. Нужно переубедить Хусейна.

— У нас с Каримом только-только наладились отношения. Аллах свидетель, я делаю все возможное, чтобы осчастливить его! Он дал мне возможность учиться и реализоваться! Он сдержал свое слово! Карим не просто мой муж, он… он дорог мне.

Хусейн долго смотрел на меня, вглядывался в мою тушевавшуюся фигуру, в мои глаза, лицо, частично спрятанное под хиджабом. Он словно размышлял, выдавать меня или нет. Если он скажет хоть слово, я пропала.

— Карим все равно узнает.

— Лучше он узнает все от меня.

— Амина!

В малую гостиную влетел Карим, скинув с себя белый платок и крепко обнял меня. Только сейчас облегчение наполнила мою душу. Потому что я чувствовала себя в безопасности. Я чувствовала себя в тепле. В заботе. В любви.

— Ты как? Не ранена?

Он взял мое лицо в свои ладони и внимательно осмотрел его своими обеспокоенным золотисто-карими глазами.

— А состояние любимого брата тебя не беспокоит? Мне губу пробили, между прочим.

— С тобой потом поговорю. Ты как, Амина?

— Все хорошо, я цела. Хиджаб помялся, Хусейн принял на себя удар.

— Я подниму все записи с камер. Нападение на королевскую семью должно судиться шариатом и наказано по всей строгости закона, — зарычал Карим.

— Я поговорил с полицейскими. Они шерстят улицу в поисках, — влез Хусейн. Хотя я бы на его месте не могла и слова вставить, настолько яростная энергетика исходила от Карима. Он был нежен и заботлив со мной, но вот. Же время готов был разорвать самого шайтана и сжечь его в пламени ада.

— Кто это был?

Вот и настал роковой момент. Момент, когда моя судьба была в руках ненавистного мне человека. Карим внимательно глядел на уверенного Хусейна. Он выдаст меня, не пощадит. Меня снова ожидало испытание, которое я должна была преодолеть.

— Я не запомнил их лица, брат. Сложно сказать, было темно.

— Камеры распознают их. Они больше не навредят моей семье.

— Я останусь у тебя.

Хусейн просто произнес это и двинулся в сторону своего крыла. Карим кивнул, а я не возразила. Как минимум, потому что Хусейн спас мой брак.

Я обняла своего мужа, почувствовав тепло его рук на своем теле. Мы пришли в нашу комнату. Дверь на террасу была открыта. Это сразу мне напомнило о ветре на пляже, о сильно сковывающих руках поперёк талии и о моей слепоте, которая настигла меня в самый неподходящий момент.

— Мне закрыть дверь?

Я лишь кивнула, и Карим, выполнив мою просьбу, вернулся ко мне. Теперь в комнате витал только аромат бахура, от которого мне тоже захотелось избавится. Голова кружилась, подташнивало. Скорее всего, это из-за ситуации и из-за страха. Что Шахиру от меня нужно? Я не могла найти ответ на этот вопрос.

— Ты точно не ранена?

— Нет. Ранили только Хусейна.

— Девочки о нем позаботятся. А я позабочусь о тебе.

— Девочки о нем позаботятся. А я позабочусь о тебе.

Он снова окутал мое лицо своими большими ладонями и внимательно оглядел мое лицо. Интересно, он завидел в нем страх? Непонимание? Или неразбериху в моей голове? Как Хусейн понял, что это был Шахир? Откуда он взялся? Раз он решил выкрасть меня, то почему выбрал именно такой способ? Я ясно дала понять, что не готова сбегать от мужа.

Я не сбегу от жизни, предначертанной судьбой.

— Тебя что-то беспокоит?

— Я просто… просто ещё не отошла от ситуации.

— Надо было приставить к вам охрану. Зря я послушался Хусейна и отправил его одного.

— Но с нами все в порядке.

Или все будет в порядке.

Аллах, смилуйся над нашими грешными душами. Не позволь беде случиться.

— Это что?

Мой взгляд упал на кровать, где красовался красный костюм для танца живота. Странно, у меня такого не было.

— Ты обещала танцевать для меня, помнишь? Я попросил девочек купить самый лучший костюм.

— Но я…

— Не сегодня, — он подошел и нежно поцеловал меня в лоб. — Отдыхай, я присоединюсь к тебе позже.

Карим направился к двери, и я чувствовала, как исходящее от него тепло отдалялось от меня. Ностальгия. Как в нашу брачную ночь. Он покидал меня, когда я больше всего в нем нуждалась. Оставлял наедине с мыслями, которые я хотела бы навсегда вычеркнуть из своего разума.

— Карим…

Он замер около двери, не успев коснуться ручки. Вместо ожиданий и просьб, как в прошлый раз, я сама подошла к мужу и встала напротив него.

— Пожалуйста, не уходи.

Я впилась в полные губы мужа, потянув за шею. Карим тут же перенял на себя управление нашим поцелуем, нашим возбуждением. Страстью. Он жестко сминал мои губы, вытягивал зубами до легкой боли. На грани. Ни о какой нежности не шло и речи. Резко. Страстно. Жестко.

Легкими движениями он помог мне снять хиджаб и распустил волосы, а потом понес к кровати. Его поцелуи спустились ниже. На шею, на грудь, куда позволяла достать абайя. Я хотела скинуть ненужную ткань, но Карим резко развернул меня спиной к себе.

— Встань на колени.

Голова кружилась то ли от сегодняшних эмоций, то ли от сего приказного тона. Я послушно выполнила просьбу мужа и развернулась спиной к нему. Карим схватил меня за затылок и нагнул практически к кровати. Я не могла пошевелиться, не могла вдохнуть терпкий аромат бахура, пока его пальцы поднимали абайю с подолом платья и отодвинули нижнее белье.

Странные эмоции наполнили меня. Возбуждение и неизвестность.