Пробиться в виртуальные недра машины удалось с немалыми трудами. Однако удалось. Но никаких следов внешнего воздействия на ИскИн он не отыскал. И никто его не перепрограммировал. ИскИн заменял нацеливающуюся на врага пушку установкой с противоположного борта по своей собственной инициативе. Как будто на несколько секунд самостоятельно переходил на сторону противника.

Кол ему в дюзу! И противнику, и главному корабельному ИскИну, чтоб их дьявол взял!

Светы в каюте не было.

Впрочем, сейчас «кентавры» должны заниматься в спортзале линкора боевыми единоборствами.

И Кирилл отправился в спортзал. Все равно ничем он помочь сейчас капитану «Юрия Долгорукого» не мог.

На очередном совещании выяснилось, что контр-адмирал Самсонов с главным артиллеристом в прошлый раз не успокоились. Уже отпустив с капитанского мостика «посторонних», они попытались еще раз нанести удар по противнику. Правда, с тем же успехом!

Советник Ломанов высказал по этому поводу немалое сожаление и пообещал в случае новых несогласованных с ним попыток активных действий довести сведения о таких попытках не только до министра обороны, но и до его превосходительства господина президента Конфедерации.

– Если мы с тобой, превосходительство, вообще когда-нибудь доберемся до господина президента, – прошептал стоящий рядом с Кириллом главный артиллерист.

Слово «превосходительство» прозвучало примерно так же, как «придурок». Или того хуже…

Впрочем, советник его не услышал.

Капитана второго ранга Петера Штанге можно было понять.

В кои-то веки получаешь возможность продемонстрировать дьявольскую мощь своего оружия, и на тебе. Ни успеха, ни лавров, ни почестей… Одно сплошное позорище!

И опять вся слава достанется этому везунчику Кентаринову, кол ему в галактскую дюзу!

А вот с какой стати на поводу у Штанге пошел контр-адмирал? Или тому тоже не хочется отдавать приоритет в сражении этим черномундирникам? Все возможно! Соперничество между родами войск никто не отменял. Исторические традиции, матерь их за локоток!

Но Кирилл был готов простить флотских.

Он прекрасно потренировался с «кентаврами». Некоторые большегрудницы, правда, попытались воевать с командиром не в полную силу, но, получив от него соответствующий втык, мгновенно взялись за ум и приложили полковника о мат так, что едва не вышибли из него дух.

Нет, Громильша, похоже, перестала соизмерять уровень своей силы с необходимостью. По возвращении надо будет предложить ей пройти медицинскую комиссию…

Между тем контр-адмирал понял, что советник президента не шутит. И надо замазывать дисциплинарный прокол.

– Простите, ваше превосходительство, но мы должны были попробовать артиллерию еще раз. Не получилось! Что ж, значит, окончательно приказываю высадиться на поверхность планеты подразделению полковника Кентаринова.

Мысль провести нечто вроде парада пришла к Кириллу неожиданно.

Надо поднимать боевой дух. Конечно, контр-адмирал Самсонов приложил все усилия, чтобы до «затерянных в космосе» не дошла их затерянность. Но попробуй скрой от народа такую информацию!

Небо само за себя говорит. Когда в белый день сверху смотрят на тебя десятки звезд, правдоподобное объяснение такого чуда быстро придет в голову даже самому тупому бойцу.

А дальше начинаются психологические заморочки.

Оторванность от своего мира легко не переживешь! Боевой же дух – он и в Африке боевой дух! Без него много не повоюешь. И потому непременно следовало подбодрить галактов. А пламенная речь командира – не худший способ ободрения растерявшихся.

Он, Кирилл, правда, не капеллан. Это те умеют работать языком настолько сильно, что сердце поневоле начинает стучать сильнее, и хочется мочить врага так, чтобы только ошметки летели. Полковник Кентаринов таким даром не владел. Но, как говаривал Спиря, не боги горшки обжигают…

Существовал, конечно, очень неподходящий вариант развития событий – если враг начнет свою атаку во время парада. Но противоядие нашлось легко.

Достаточно выставить между противником и галактами заслон из абээмок. Тогда даже драконам до выбранной для лагеря точки непросто будет долететь, а уж про «пеших» гостей и говорить нечего. Затошнит их – добираться…

Контр-адмирал предложение полковника Кентаринова о параде, хоть и не сразу, но принял. Он тоже прекрасно представлял себе нынешний боевой дух земных солдат. Поспорили еще по одному поводу – не устроить ли череду парадов прямо на транспортных баржах. Полковник Кентаринов на катере посетит все суда и произнесет перед галактами пламенную речь. И только потом уже начнется десантирование.

Однако Кирилл не согласился.

– Господин контр-адмирал, – сказал он, – я, разумеется, способен произнести одну и ту же речь несколько раз подряд, хотя на последних в очереди транспортах она уже не будет звучать с необходимым пылом. Но мне кажется, надо поступить иначе. Надо доказать и противнику, и самим себе, что мы чувствуем себя хозяевами на этой планете. По-моему, мы должны высадиться, обосноваться, провести парад и только потом уже начать войну. Это будет основательно и по-хозяйски. По-хозяйски основательно!

Кирилла поддержал и советник Ломанов.

– Я согласен с полковником, контр-адмирал. Психологическая ситуация у галактов несколько иная, чем у флота. Им чувствовать под ногами твердую почву много лучше, чем под задницей сиденья десантных ботов.

На следующее утро галакты все-таки ощутили под задницами эти самые сиденья. Опуститься на поверхность планеты без таких «кормовых» восприятий невозможно.

Но на то, чтобы хорошо почувствовать ногами землю, у них ушел целый день.

Раз не получилось толком обосноваться на Странной, решили попытаться выполнить эту задачу здесь. С подходящим случаю пиететом.

Мы пришли сюда всерьез и надолго, господа ксены. Тут будет форпост человечества в Центре Галактики. Отсель грозить мы будем шведу… И никакими усилиями нас не сдвинешь!

И закипела работа.

Отряд квартирьеров занимался строительством лагеря. Остальные галакты несли караульную службу, тренировались и помогали квартирьерам в тысячах мелких дел, которые необходимо сделать при любом строительстве. Привычный ритм работы успокаивал, добавлял уверенности.

И только Кириллу ее не хватало.

Едва выбравшись из «кашалота» на твердую землю, полковник сразу почувствовал тревогу. ТУ самую, какую он уже испытывал при встречах с агентами врага. Однако вот так, как сейчас, ни перед одной предыдущей «тренировкой» не случалось. Тревога возникала лишь при непосредственном контакте и носила совершенно иной характер.