здание ГУЛАГа зашаталось, дало многочисленные трещины и стало расползаться буквально на глазах. А инициировал этот распад не кто-нибудь, а отец родной, Маршал Советского Союза и министр внутренних дел, всемогущий Лаврентий Берия.

«Цветок душистый прерий – Лаврентий Палыч Берия», – умиленно пели о нем в сороковые с подачи знаменитого советского драматурга и сидельца Эрдмана. Однако в пятидесятые, после смерти отца народов, интонация резко сменилась на глумливую.

– Лаврентий Палыч БерияНе оправдал доверия.Осталися от БерииЛишь только пух и перия,

– хихикали интеллигенты и вчерашние враги народа.

А оплот советской власти – пролетарии и колхозники – выступали еще более определенно. И рядом с огромными цехами, и у деревенских околиц раздавались частушки вроде этой:

– Раз товарищ БерияВышел из доверия,То решили на судеОторвать ему муде…

Что там на самом деле оторвали на суде Лаврентию Палычу, знали, вероятно, только его коллеги из ЦК, вот только до нового, 1954 года он не дожил. По слухам, Берия был расстрелян прямо возле новогодней елки 23 декабря 1953 года по приговору Специального судебного присутствия Верховного суда СССР.

Самое удивительное, что никто не заступился за некогда всесильного наркома, даже преданные ему без лести работники органов. И, как говорят, случилось это потому, что органы обиделись на своего бессменного председателя и посчитали, что они, органы, были Берией преданы.

Спустя три недели после смерти лучшего друга детей и полярников товарища Сталина, а именно 26 марта 1953 года, Берия подал в Президиум ЦК КПСС докладную записку с проектом указа об амнистии. Проект был на удивление гуманный, он предусматривал освобождение всех заключенных, которые были осуждены на срок до пяти лет. Кроме того, планировалось освободить беременных женщин, несовершеннолетних, а также пожилых и тяжелобольных заключенных. Предложенная Берией амнистия не затрагивала осужденных за бандитизм, умышленное убийство, контрреволюционные преступления и хищения социалистической собственности в особо крупных размерах. Кроме того, он предлагал вдвое сократить срок наказания осужденным, которые не подпадали под амнистию, и отменить ссылку для политических, то есть тех, кто отбывал заключение по 58-й статье.

Берия, о жестокости которого ходили легенды, почему-то предложил смягчить уголовную ответственность за нетяжкие преступления, а за хозяйственные, бытовые и должностные преступления наказывать в административном, а не уголовном порядке. Берия также направил председателю Совмина Маленкову отдельное представление об амнистии всех, осужденных внесудебными органами, прежде всего «тройками» НКВД и Особым совещанием ОГПУ-НКВД-МГБ-МВД с последующим полным снятием судимости.

Какую цель преследовал Лаврентий Палыч, предлагая меры, которые шли вразрез со всей его предыдущей деятельностью, знал, вероятно, только он один. Ходили слухи, что, выпуская на волю преступников, он хотел посеять хаос в стране и захватить власть. Так или иначе, на следующий день после его записки Президиум Верховного Совета СССР принял указ «Об амнистии», в который вошли многие предложенные Берией меры.

В результате амнистии на свободу вышли больше миллиона заключенных, в том числе почти сто тысяч политических, то есть осужденных по пятьдесят восьмой статье, но не входивших в категорию особо опасных преступников. Кроме того, досрочно освободили всех высланных, то есть тех, кому запрещалось проживать в определенных местностях и городах, а саму категорию «высланных» упразднили. Была освобождена и часть ссыльных.

И хотя самого Берию спустя девять месяцев благополучно расстреляли, но запущенный им маховик смягчения законов и реабилитации продолжал свое удивительное для советской власти движение.

4 мая 1954 года Президиум ЦК КПСС принял решение о пересмотре всех дел осужденных за «контрреволюционные преступления». Этим занимались специальные комиссии. К началу 1956 года комиссии рассмотрели дела в отношении 337183 человек. В результате было освобождено 153502 человека, но только 14338 из них были официально реабилитированы. К остальным был применен указ «Об амнистии».

В сентябре 1955 года был издан указ «Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны 1941–1945 годов». Под эту амнистию попала немалая часть политзаключенных.

После доклада Хрущева на ХХ съезде начались освобождение и реабилитация политзаключенных. Были созданы специальные выездные комиссии Верховного Совета, которые работали непосредственно в лагерях и имели право принимать решения об освобождении или сокращении срока отбывания наказания. Всего было создано 97 таких комиссий. Уже к 1 июля 1956 года комиссиями было рассмотрено 97639 дел. Освобождено со снятием судимости 46737 человек. Из них только 1487 человек реабилитированы как осужденные по сфальсифицированным материалам.

В число этих полутора тысяч вошел и зэк Андрей Иванович Мазур, бывший разведчик и кавалер ордена Красного Знамени, исполнявший на прииске «Лучезарный» обязанности дезинфектора, а лагерному народу больше известный как Циркуль.

Случайно ли вышло, что ехал он в том же поезде, что и Горовой, или кто-то специально так подгадал, сказать было сложно. Зато было доподлинно известно, что после XX съезда против Горового начали служебное расследование; он вынужден был уволиться с прииска и из комитета, после стольких лет беззаветного служения стране и органам оставшись гол как сокол.

Больше всего в эти годы боялись, что, начав с освобождения политических, лысый Хрущев доберется и до самих органов, начнутся расследования и суды, и славная сталинская гвардия людей с чистыми руками и холодными головами поляжет ни за грош. До такого ужаса, впрочем, дело не дошло. Даже те, над кем в лагере измывались работники НКВД, не потребовали к ответу ни органы, ни доносчиков, по чьему навету они в эти самые лагеря попали.

Однако некоторым чекистам повезло меньше. В их число как раз и попал Горовой. Скажем прямо, капитан был человеком амбициозным и вовсе не мечтал всю свою жизнь провести на приисках «Дальстроя». Он мечтал о большой карьере в Москве. Но для этого, по его мнению, требовалось не просто отлавливать зэков за отдельные преступления и нарушения, а разоблачить настоящую антисоветскую террористическую группу, состоящую из заключенных. По его мнению, на роль руководителя такой группы более всего подходил лагерный дезинфектор Андрей Иванович Мазур, погоняло – Циркуль.

К такому выводу пришел Горовой не с бухты-барахты, а тщательно изучив личное дело Мазура и целого ряда других осужденных по пятьдесят восьмой статье. То, что, бывший разведчик не жил с бригадой в общем бараке, а гужевался при дезкамере и в библиотеке, на взгляд следователя, делало его фигурой еще более подозрительной. Расконвоированному гораздо легче наладить преступное взаимодействие с подельниками. Еще большее подозрение вызывала его травма: принято считать, что убогие и прочие инвалиды по причине своей физической слабости никакую поганку завернуть не способны. Однако на практике действовал закон компенсации. И по закону этому у некоторых инвалидов очень ясно работает голова, и вот этой-то своей головой они только и думают, как бы побольше вреда причинить советской власти, органам безопасности и лично ему, капитану Горовому.

Предположение это подтверждалось тем