Су приглашает нас на свой катер, в сопровождение берет опытных инструкторов. Мы направляемся в самое подходящее место для ныряния, достаточно безопасное и безумно красивое. Надеваем снаряжение, прыгаем прямо с катера. Мое сердце захлебывается восторгом. Такую красоту невозможно придумать простому смертному, ее можно только запечатлеть в радостную память сердца. Вот откуда у индонезийских художников ошеломляющие своими красками картины.

— Ну, не только поэтому, — Стася понимает, о чем я думаю. — Только на Бали разрешено употреблять особенные грибы. Они даже на флаге страны есть. Из них делают коктейль. Эффект такой: все становиться острее, ярче, отчетливее. Обостряется зрение, слух, обоняние. Все чувствуют себя намного талантливее.

Стася много рассказывает о Су. О его трудном детстве, в котором было все, кроме понимания родителей и сверстников. Состоятельные родители хотели, чтобы Су стал юристом, пошел по стопам отца, но мальчик рос чувствительным, эмоциональным. Он много плакал о чем-то, смеялся тому, что видел в пространстве. Молчал часами, отказывался играть с игрушками. Предпочитал живую природу.

Я сразу вспомнила об Анатолии. Сходство их историй поразительное.

Видя, что близкие не воспринимают его, огорчаются, ругают за странности, юный Су решил улететь от всех. Он с раннего детства умел подражать пластике животных, мог перевоплощаться в разных зверей, словно и впрямь становился ими. Других детей пугали фантазии маленького Су. Воображение было его лучшим другом. Однажды юный Су, решив превратиться в птицу, взобрался на высокий холм. Приготовился и полетел… Врачи недоумевали, как упавший с такой высоты ребенок остался жив, сломав себе всего лишь руку и ногу.

На пляже Су показывает нам то обезьяну, то рысь, то змею… Его пластика потрясает. Я не могу сказать «изображает». Именно становится обезьяной, рысью… Мурашки по спине.

Я изучаю Бали. Остров разделен на две части — белый пляж и черный. На белом — нежный светлый песок. На черном — похожий на мелкую гречку. Мы живем…

Я уединяюсь и брожу по пляжу, пьянея от невозможной красоты, не понимая, что со мной творится. Я уже видела райские места, но на Бали мое сердце вертится от счастья, как флюгер на ветру. Что же такое знает мое сердце лучше меня? Почему оно так счастливо? У меня по щекам текут слезы от восторга перед этим земным раем.

Спасибо за эту красоту всем, кто привел меня сюда. Кто сотворил это пиршество духа. Кто любит эту землю, не отделяет себя от этого мира, не используя его как антураж. Тем, кто старается не тревожить этот мир своим присутствием, деликатно существуя в самом сердце щедро пролитой на этот остров ВЫСОКОЙ любви.

Стася сетует: на Су «ездят» все, кому не лень. Он никогда не произносит слово «нет». Он верит — можно прожить без этого негатива. В результате друзья злоупотребляют его заботой, отбирая его жизненное время. Знакомые бизнесмены наваливают проекты, которые вряд ли принесут успех. На его вилле живут знакомые знакомых — каждый, кто хочет, и так долго, сколько хочет.

Су присутствует на своей вилле так деликатно, что мы со Стасей чувствуем себя настоящими хозяйками. Су улыбается нам беспрерывно. Он рад: в его доме счастливо щебечут и смеются юные особы. Су считает, что от молодой женской энергии дом заряжается живительной праной, хорошеет на глазах. Его друг Лап влюблен в Стасю. Он ревнует ее ко всем и всему, что очень ее забавляет.

Когда мы хотим посекретничать, переходим с английского на свой родной язык. Лап обижается. Дуется, как ребенок… Лап на языке хинди означает «ласковый». Он тоже бизнесмен, но и неисправимый романтик. Я — среди своих. Лап, осознав критический момент в себе, удрал из мегаполиса на Бали обрести истинного себя и понять свою душу.

Под нежной опекой Су и Лапа дегустируем индонезийскую кухню… Жареный рис, ломтики овощей с приправой из рыбы, перца… У Су и Лапа много приятелей, владельцев небольших ресторанчиков. Правда, после кулинарных шедевров Таиланда меня невозможно чем-то удивить.

Я встречаю вместе с Су рассвет. Когда набегает самая высокая утренняя волна, она не успевает сразу просочиться в песок: какое-то время пляж отражает небо. Фотографии получаются сказочные — мы ходим по облакам! Стася любит поспать утром, закаты провожаем вместе. Ночью гуляем до одурения. Дышим океаном.

Су подарил нам SPA-день: массажи, ванны, маски, свежевыжатые соки в фантастическом фруктовом сочетании… Повез нас по магазинам, где продаются лучшие кремы, маски — все по уходу за лицом, телом, волосами.

— Я знаю, как для вас, девчонок, это важно. Жить без этого не можете.

Просто идеальный мужчина. Как жаль, что молчит мое сердце. Я чувствую симпатию и благодарность за его заботливое гостеприимство… Всего лишь.

Мы набрали парфюмерии и косметики, ни в чем себе не отказывая. Оторвались от души. Су все оплатил (мы тоже «ездим» на нем?). Но он с таким удовольствием опекает нас.

Успеваем сходить вечером на представления театра теней. Утром у нас самолет в Бангкок. Выходные так быстро прошли!

В аэропорту меня встречает Анри. Я не говорила ему, что лечу на остров со Стасей. Если Анри знаком почти со всем местным бомондом, ему не трудно было узнать, где я нахожусь и с кем. Стася деликатно отходит в сторону.

Уже несколько дней меня грызут серо-буро-малиновые мысли: я хотела влюбиться и влюбилась. Снова мечта сбылась. Я узнала настоящую страсть. Что-то глубоко и далеко в моем безбрежном сердце подсказывает: я никогда в своей последующей жизни не встречу больше такого мужчину, такую стопроцентно настоящую страсть. Но некоторое благоразумие частично вернулось ко мне, и я смогла задуматься: какое у нас с Анри будущее? От этих предположений потемнело перед глазами. Мы с ним одногодки. Но он — состоятельный мужчина, поэтому потенциальный жених лет до шестидесяти. А я девушка, у которой есть всего несколько лет, чтобы не прослыть старой девой. Анри такой еще романтичный ребенок! Я же спею очень быстро. Мне необходимо думать о семье. Искать на строгой конкурсной основе потенциального мужа, отца моих будущих, славных, лучших в мире детей. И это не Анри.

Крот сомнений разрыл мне душу. Мне надо было побыть вдали от Анри, чтобы вернуть способность спокойно мыслить. Мне снова нужна «комната истины».

Сейчас она богато убрана. Шелковые обои. Кожаные красные диваны На диване сидит Анри. Ему в этой комнате лет сорок. Комната сама решает, какой быть кому в каком возрасте и виде появиться. Он элегантен, в очках. Вид уставший. На лице — никаких эмоций.

— Привет, малыш, — говорит он мне незнакомым низким тембром на моем родном языке, чисто, без акцента, как и полагается в особом пространстве. — Ты совсем не изменилась, выглядишь как тогда. Тебе было восемнадцать лет? И мне тоже. Но я понимаю: подтяжки, диеты, массаж, «уколы красоты», разные аппараты лазерные… Сейчас это не проблема. Однако у тебя хорошая клиника. Ты счастлива?

Но здесь вопросы задаю я.

— Если бы я тогда осталась с тобой, выбрала бы страсть, тебя одного, окончательно, пошла бы по этому пути, что было бы, милый?