Диана Лилит, Сончи Рейв

Эффект Бали

Глава 1. Бессовестное мясо

– Что есть тусовка? Современная форма религиозных ритуалов? Способ отвлечься? Танцы и алкоголь? Форма коммуникации? Способ разделить эмоцию со всеми, не говоря ни слова? Что есть тусовка? Компания друзей? Иллюзия семьи? Способ снятия стресса или его накопления? Тусовка – трансформация ночи или побег от действительности? Что есть тусовка? А может ли человек быть тусовкой? Это действие или состояние? Это праздник или похороны той жизни, от которой ты бежишь? Тусовкой я хороню день в белой рубашке, суматоху метро и мысли о лайках…

У него глаза – еще чуть-чуть и Стив Бушеми. Прозрачные, выпуклые, огромные, завлекающие. С такими глазами ты либо божественно привлекателен, либо инфернально чудаковат. Но ему повезло. Еще как повезло.

Глеб Фадеев – бессовестный мальчик.

Он уродился до одури красивым, с такими глазами и заморачиваться по жизни не стоило. Но Глеб себя выточил: на щеках следы барбершопа, тело – кроссфит три раза в неделю. Густые брови: волосок к волоску. Он выглядел так, что вызывал безудержное желание сфотографировать его и показать всем подружкам – доказать, что такие существуют.

И, казалось бы, на этом можно остановиться. Но Глеб пошел дальше. Журналистка чувствовала в нем выстроенную харизму, проверенную годами и отработанную, в речах слышала репетицию. Сколько раз он произносил этот монолог?

– Тусовка – это спрессованная жизнь. Инъекция жизненных уроков. Реальность без рекламных пауз и перерыва на обед. Интенсивная, беспрерывная и масштабная. Способная закончиться, либо естественно утихнув, либо по вызову такси.

У него было особое манящее равнодушие. Реплики говорит прохладно, но эта мелькающая усмешка поддерживает в собеседнике интерес. Журналистке пришлось постоянно щипать себя за руку, чтобы не попасть под его чары.

– «Мясо» началось всего лишь как студенческий квартирник для богемной молодежи. Немного ВГИКа, немного ЩУКи, дальше уже подключились ВШЭ и МГИМО. Нас было всего человек десять, но каждый раз в небольшой сквот на Милютинском захаживало все больше и больше народа. В какой-то момент я огляделся и никого не узнал. Из студенческих посиделок мы превратились в культ…

– Я все это слышала.

– Мы решили пойти дальше. Сева во двор принес установку, Марго с работы украла фонарики… Мы строили вечеринку, словно все вдруг попали в детский домик. Просто забава, игра в чистом виде.

– Я это знаю.

– Помню, когда нам пришел первый заказ. Компания, выпускающая виски, решила нас проспонсировать. Тихон – кажется, тогда с нами работал Тихон – проторчал всю ночь, смешивая сиропы и соки у меня на кухне. Я перепробовал столько вариантов, что не мог на следующий день встать. Так появился коктейль «Мясной».

– Я уже читала про это.

– Светофоры? Про светофоры слышали? А про первый полицейский рейд? А про андеграундного художника и афишу?

– Меня интересует последняя вечеринка.

– Крайняя, не последняя. – Он хохотнул, поднося кружку с кофе к губам.

– Что на самом деле произошло тогда? – Журналистка была непоколебима.

«Я прибью тебя, Глеб!»

Сонная атмосфера кафе, в котором устроились только люди с «макбуками» и одно жалкое интервью, разрушилась моментально. Маленькая армянка в объемном пальто и с шарфом, который можно использовать как плащ-палатку, резко ворвалась внутрь, чуть не опрокинув столик, и за локоть вздернула хохочущего Глеба на ноги.

– Ублюдок, мать твою, скотина, как же хорошо, что ты каждый свой шаг в сторис постишь. Понторез на ножках. Идиот полнейший! – Для такого хрупкого телосложения голос девушки казался слишком грубым и громким.

– Это Марго, – сквозь улыбку представил ее Глеб журналистке, – наш организатор, но у нее, скорее, должность «диктатор тусовок».

Марго была полна гнева. Щеки у нее раскраснелись не только от мороза.

– Идиот, – фыркнула она. Безошибочно взяв с вешалки пальто Глеба, она швырнула ему одежду и наконец-то обратила внимание на журналистку. – Какое издание?

Та испуганно пролетепетала:

– У нас аккаунт в «Инстаграме»…

– Подписчиков сколько?

– Десять тысяч.

– Фигня. Рассказать что-нибудь успел?

– Нет, он только…

– Отлично. До свидания.

Глеб откровенно забавлялся и даже не стал спорить с Марго. Он небрежно накинул пальто, вытащил из кармана купюру, оставил на столе и подмигнул ошарашенной журналистке.

– Как можно быть таким дебилом, – ругалась Марго, вытащив его в пасмурное холодное воскресенье февраля. Остатки новогодних украшений мертвым грузом висели на столбах, словно футуристическая паутина чудовищного паука. Все кафе вдоль Тверской пестрели новогодними предложениями.

Постпраздничная атмосфера в столице напоминала выпотрошенный труп оленя Рудольфа. Все утопало в мерзкой грязной серости, и серость эта была размазана от слякоти дорог до самого неба. Погода в этом году: неловкий первый секс зимы и весны, где оба симулировали, не получили никакого удовольствия, были в меру разочарованы и ждали, когда же это закончится.

Ни снега, ни солнца. Время года просто застряло на перепутье.

– Ты должен предупреждать меня о каждом интервью, особенно сейчас, – Марго говорила зловеще-агрессивно. Глеб ухмылялся и качал головой.

– Это просто паблик. Они хотели узнать, когда следующая вечеринка «Мяса».

– Они хотели узнать о последней вечеринке, – акцентировала внимание Глеба Марго и косо, с сомнением на него взглянула. – Глеб, сейчас все хотят узнать о последней вечеринке, и очень важно молчать, иначе нам…

Парень отмахнулся.

– Это всего лишь какой-то аккаунт в «Инстаграме», а не «Нью-Йорк таймс».

Марго глубоко вдохнула сквозь сжатые зубы. Они шли наугад, вниз по Тверской. Марго нервно поглядывала себе под ноги, и со стороны казалось, что она собиралась с силами, чтобы сказать что-то. Но, честно говоря, рядом с Глебом она всегда так выглядела. Уже лет шесть.

Глеб неловко запнулся, пропуская какую-то девушку вперед, и Марго наконец-то заметила.

– Ты пил?

Он сделал как всегда – с хитринкой рассмеялся, и тут же походка у него стала более развязной. Раз пойман, то можно больше не притворяться. Марго до невозможности закатывает глаза, а Глеб уже с удовольствием предвкушает ее речь в стиле суровой мамочки.

– Два часа дня, Глеб. Два чертовых часа.

– Я всего лишь для блеска глаз.

– Чьих глаз? Сотен тысяч миллионов глаз? Когда ты в последний раз был трезвым? Еще и это интервью, господи упаси, ты понимаешь, что из-за него у нас могли быть проблемы? И так нет заказов уже два месяца.

– Появятся.

– Если ты будешь так себя вести – нет.

– Еще поставь меня в угол, Маргош. А лучше выпори, это сексуальнее.

Марго стала бурно ругаться на армянском. Она была миниатюрной армянкой, а Глеб, как и полагается красавцам, – слишком