Он бросил быстрый взгляд на Харона и со вздохом закончил: – что ты вампир.

– Значит, она выходила для этого из подвала, – процедил Харон сквозь сцепленные зубы.

– И твоя система безопасности ее выпустила? Почему Милочка вообще поперлась в этот подвал?

– Мила спустилась в подвал потому, что страдает излишней любознательностью и достаточной смекалкой для того, чтобы найти ключ-карту.

– И поэтому система не сработала в первый раз? Потому что она открыла дверь твоим ключом?

– Система работает не так. – Харон мотнул головой. – Сам по себе подвал не представляет никакого интереса для простого обывателя. Обычный подвал с припасами.

– А что представляет интерес для простого обывателя? – спросил Мирон, уже заранее опасаясь ответа. – Что она нашла такого, что заставило ее написать мне?

– Холодильник. Она нашла холодильник. И открыла его. Система срабатывает, если дверца холодильника остается открытой больше двух минут. Мне этих двух минут вполне хватает, чтобы взять… – Харон замялся, а потом решительно продолжил: – кое-какие запасы. А Миле этого времени хватило, чтобы выйти из подвала, набрать сообщение тебе и вернуться обратно. Думаю, она просто оставила мобильный где-то в доме, поэтому ей пришлось выйти. А природное любопытство…

– …Заставило ее вернуться обратно, – закончил за него Мирон. – Могу я узнать, что именно ты хранишь в том чертовом холодильнике?

Харон ответил не сразу, а когда заговорил, волосы на затылке Мирона встали дыбом:

– Я храню там запасы крови.

– Человеческой? – Рука сама, помимо воли, нащупала осиновый кол.

– Нет. – Тонкие губы Харона скривились в саркастической усмешке. От его взгляда не укрылось движение Мирона. – Кровь телячья. Иногда коровья и в самом крайнем случае свиная.

– То есть, ты гуманный вампир? Никакого вреда человечеству ты не причиняешь?

От сердца отлегло, потому что богатое воображение Мирона тут же подбросило ему несколько вариантов добычи человеческой крови. И ограбление станции переливания крови было в его фантазиях самой лайтовой версией. За ней следовали контора и ее клиенты. О других вариантах Мирон боялся даже думать.

– Я не вампир, – сказал Харон устало. – Но для поддержания нормального уровня метаболизма мне время от времени приходится пить кровь.

– Кровь животных?

– Разумеется.

– А какого рода проблемы могут возникнуть с твоим метаболизмом? – спросил Мирон.

На самом деле за все годы знакомства он ни разу не видел Харона не то что больным, но даже слегка простывшим. Более того, со временем почти не менялось ни его тело, ни его лицо.

– Представь человека с анемией третьей степени.

Мирон представил.

– И состояние это развивается в течение нескольких дней.

– Если ты не выпьешь крови?

– Если я не выпью крови.

– А какая периодичность и дозы?

– Двести миллилитров один раз в неделю.

– А в остальное время ты обычный нормальный человек?

– Я все время обычный нормальный человек, – сказал Харон сухо.

– А давно?

– Что именно?

– Давно у тебя эта… проблема?

– С детства. – Харон провел ладонью по своей лысой голове. – Появилась одновременно вот с этим.

– Хочешь сказать, что это не генетическое? Когда-то у тебя были волосы?

В ответ Харон лишь молча кивнул.

– И что случилось?

– Моя матушка была уверена, что случилось чудо. – Харон снова усмехнулся.

– А на самом деле?

– Когда мне было одиннадцать лет, в меня ударила молния.

– И?

– И я умер. По словам очевидцев.

– Умер и дальше?

– Умер и спустя десять часов воскрес. Мне повезло, что меня не успели вскрыть. Моя мама была в отъезде, когда все случилось, а мой отчим работал в морге санитаром. Он упросил врача не вскрывать меня до ее приезда, не хотел, чтобы она увидела сына вот таким…

– И как ты воскрес? – По спине Мирона побежали мурашки, а волосы на загривке продолжили шевелиться.

– В холодильнике. Очнулся от холода, забился на каталке, закричал. На мой крик прибежали отчим со сторожем. Дело было ночью.

– Представляю, как они испугались.

– Мой отчим был не из робкого десятка. – Харон едва заметно улыбнулся. Эта улыбка была ничем иным, как проявлением настоящих теплых чувств. – Он меня вытащил, вызвал бригаду «Скорой». А когда приехала мама, я уже был почти в норме. Все решили, что произошла халатность, а она решила, что произошло чудо. Было фото… – Харон помолчал, словно вспоминал события тех далеких лет. – Полароидный снимок, этакий пост мортем, который отчим сделал по просьбе мамы, когда я был еще мертв. Мама хранила его до конца своих дней, как доказательство этого чуда.

– А ты сам? Что думаешь о случившемся ты? – спросил Мирон.

Харон ответил не сразу, а когда заговорил, даже голос его изменился, стал мягче и ниже.

– А я видел ангела. Он был так прекрасен, что с тех пор я перестал бояться смерти. В каком-то смысле мы нашли с ней общий язык, и я…

Договорить Харону не дал сигнал, пришедший на его мобильный. Харон бросил быстрый взгляд на экран и сказал со смесью досады, страха и восхищения:

– Она выбралась из подвала! Невыносимая женщина! Уникальная!

А дальше случилось то, чего Мирон от него никак не ожидал: он нажал на педаль газа, и катафалк рванул с места в карьер, нарушая все мыслимые и немыслимые правила.

К дому Харона они подлетели на всех парах. Машинка Милочки стояла рядом с запертыми воротами. Наверное, Милочка просто воспользовалась калиткой. Харон заглушил мотор, вышел из катафалка, на ходу обнажая свою шпагу. Мирон выбрался следом, взвешивая в руке осиновый кол. Калитка была заперта, Харону пришлось воспользоваться ключом. Мирон посчитал бы это добрым знаком, если бы до этого своими собственными глазами не видел шастающих по территории упырей. То ли в Хароновой системе безопасности были какие-то просчеты, то ли в его заборе имелись дыры.

– Позволь, я пойду первым, – сказал Харон шепотом.

– Не смею возражать. – Мирон отступил на шаг, пропуская друга вперед.

Дом располагался в дальнем конце участка. К нему вела освещенная фонарями подъездная дорога и петляющая в тени старых елей тропинка. Харон, разумеется, выбрал тропинку. Двигался он с неуловимой глазом стремительностью и сейчас как никогда походил на упыря. Мирон за ним едва поспевал. Поэтому лежащее на земле тело он заметил с опозданием.

Это был одетый по-походному молодой парень. Вернее существо, бывшее когда-то парнем, а потом ставшее упырем и припершееся по следу Милочки в дом Харона. Упыри вообще любили таскаться за Милочкой по пятам. Наверное, для них она пахла как-то по-особенному вкусно.

– Он мертв, – шепнул Харон, перевернул тело упыря на спину и, не особо церемонясь, задрал вверх залитую запекшейся кровью майку цвета хаки. Слева в проекции четвертого межреберья была видна маленькая, аккуратная и, очевидно, смертельная рана. – Во второй раз убит ударом в сердце острым предметом.

– Как медсестра из Гремучего ручья?

– Именно так. – Харон распрямился, посмотрел на Мирона со смесью изумления и надежды.

– И кто его так? – спросил Мирон. – Милочка наловчилась?

– Нужно спешить! – Харон шагнул в темноту и сам стал темнотой.

– Кто бы сомневался… – Мирон шагнул следом. – Думаю, это потеряшки из лощины, – сказал он без тени сомнений. – В лощине потерялись, а тут нашлись.

– Скорее всего, ты прав. – В голосе Харона отчетливо слышалось беспокойство. – А это значит, что из четырех окончательно мертвы только две особи.

А две другие сейчас запросто могут быть в доме. Вот, что он хотел сказать, но не сказал…

Дальше шли быстро, не отвлекаясь на разговоры. Перед неплотно прикрытой входной дверью Харон замер, прислушался. Хоть свет в доме горел в нескольких комнатах сразу: в кухне и в гостиной, но все окна первого этажа были не просто закрыты, а еще и занавешены шторами. Мирон тоже прислушался. Ему показалось, что из дома доносятся звуки саксофона. Или не показалось? У Харона имелась целая коллекция винила, над которой он чах, как Кощей над златом. Кто-то посмел посягнуть на святое?

Отвечая на немой Миронов вопрос, Харон молча кивнул, мягко толкнул входную дверь и тут же растворился в темноте. Мирон нырнул следом. Осиновый кол он сжимал с такой силой, что заболели костяшки пальцев.

Внутри и в самом деле играла музыка и пахло кофе. Не дожидаясь Мирона, Харон направился прямиком на кухню. Мирон решил, что это глупо – повсюду таскаться за старшим товарищем, поэтому выбрал для осмотра гостиную. Выбрал и, как выяснилось, не прогадал!

На стильном кожаном диване с бокалом вина в руке сидела Милочка. Вид у нее был странный: растерянный и воинственный одновременно. А сама она была растрепана и походила на диковинную взъерошенную птицу.

– Мироша! – сказала она