слабый запах вишневого табака. – Горыныч, наша девочка очнулась.

Точно ли очнулась?! Потому что не было в ее окружении никаких Горынычей и никаких мужиков с крепкими руками и вишнево-дымным дыханием. Потому что рассчитывать она могла только на себя! Потому что ее родители мертвы!!!

Лера не закричала, она закрыла глаза и тихонечко, по-щенячьи заскулила. На ее лоб тут же легла прохладная ладонь, а щеку кто-то лизнул шершавым горячим языком.

Все, нельзя лежать вот так беспомощной куклой. Нельзя прятаться от жизни или от того, во что превратилась ее жизнь. Нужно, наконец, посмотреть правде в глаза. И Лера посмотрела.

Ее мир снова изменился. Не было больше ни сада с эльфийскими огоньками, ни битого стекла на каменных дорожках. Не было влажной ночной прохлады. Воздух был сух, свеж и пах вишневым табаком. Лера лежала на диване в какой-то незнакомой комнате, стены которой были обиты вагонкой, а на окнах висели шторы из плотной, совершенно не пропускающей свет ткани. Рядом в кресле сидел мужчина. Тот самый мужчина, который сначала подвез ее от Гремучего ручья в город, а потом… а потом снес лопатой голову ее отцу. Тут же, положив передние лапы на диван, сидел огромный призрачный пес с черепом вместо головы, с красными огоньками в черных провалах глазниц. Пса она не боялась, а вот мужчину…

– Постарайся себя контролировать, – сказал он мягко и строго одновременно. – Это съемный дом, не хотелось бы разбираться с хозяйкой из-за разбитых окон.

– Ты убил моего отца… – Лера хотела выкрикнуть это обвинение прямо ему в лицо, но получилось только прохрипеть. Горло болело. Хотелось пить.

– То существо больше не было твоим отцом, Лера. Вспомни. Проанализируй.

Она вспомнила и проанализировала. На это ей хватило всего нескольких секунд. Мужик с табачно-вишневым дыханием был прав. Если бы не он, с ней бы случилось то же самое, что и с ее мамой.

– Кто ты? – спросила Лера и, превозмогая головную боль, села на диване. – Кто вы все, черт побери, такие!

– Мы твои друзья, Лера. Тебе пока сложно в это поверить, но мы, в самом деле, твои друзья.

Ей было сложно поверить – тут он оказался прав. Но кто бы знал, как хотелось!

– Где я?

– Это дачный поселок. Я снял здесь дом. Здесь ты в полной безопасности.

– Хватит говорить мне про безопасность! – снова прохрипела она. – Мой отец превратился в чудовище! Моя мама убита! За мной по пятам ходит какой-то костяной урод! А ты говоришь, что я в безопасности?!

Призрачный пес попятился, огоньки в черных глазницах обиженно замерцали, и сама не понимая, что делает, Лера обхватила его за мощную шею, шепнула:

– Прости, Цербер. Я не хотела тебя обидеть.

Она одновременно чувствовала и не чувствовала его под своими ладонями. Словно пыталась обнять и удержать жаркий степной ветер, на доли секунды обретший форму и плоть. Ощущения были странными, пугающими и успокаивающими одновременно. А Цербер, ее призрачный пес, мигнул ей трижды. И это точно что-то значило. Она просто забыла, что именно.

– Прости. – Она еще раз провела ладонью по собачьему черепу. – Простишь?

Красные огоньки вспыхнули всего один раз, и это точно означало «да». Так ей когда-то объяснял Мирон, парень из ее коматозных грез.

– Его я помню. – Лера перевела взгляд с Цербера на мужчину. – Вас тоже. – Она снова перешла на «вы». Это было не уважительное «вы», это было «вы», которое максимально дистанцировало ее от этого странного человека. – Кто вы такой?

– Меня зовут Григорий. Я… – он на мгновение задумался, а потом продолжил: – Я дальний родственник одного твоего знакомого.

– Какого знакомого?

– Мирона.

– Мирона?!

А у парня из ее коматозных грез, оказывается, еще и родственнички есть! Классные такие родственнички! С лопатами…

В виски снова вгрызлась боль. Она вгрызалась, расчищала дорогу воспоминаниям и ужасу.

– Мне нужно идти! – Лера встала. Голова тут же закружилась.

Григорий не попытался ее ни удержать, ни поддержать. Вместо этого он спросил:

– Куда?

– Туда! Обратно! Там мои родители!!!

– Ты им уже ничем не поможешь. – Он говорил мягким, очень приятным и очень убедительным голосом. На кого-то другого этот голос непременно бы подействовал, но не на нее!

– Я вызову полицию! Или «Скорую»! – В душе вдруг зародилась совершенно беспомощная, совершенно иррациональная надежда. – Может быть я плохо посмотрела! Может быть моя мама все еще жива?!

– Они все мертвы, Лера. Им не нужна «Скорая», им не поможет полиция.

Она ничего не слышала, она рвалась обратно. Ей было важно убедиться, сверить свои страшные воспоминания с фактами. Ей было важно делать хоть что-нибудь.

– Валерия, – сказал Григорий таким тоном, что она замерла, застыла под его взглядом. – Тебе не нужно туда. Более того, тебе опасно попадаться на глаза полиции.

– Почему? Почему не нужно? И почему опасно?

Григорий вздохнул, а потом сказал с непонятной досадой:

– Потому что нет ничего хуже инициативного дурака. Информированного инициативного дурака, – поправил он сам себя и придвинул к дивану журнальный столик, на котором стоял включенный ноутбук с каким-то открытым и поставленным на паузу видео. – Посмотри это, Валерия. Посмотри, а я сварю нам с тобой кофе. Ты же хочешь кофе?

Неожиданно выяснилось, что она хочет кофе. Даже в таких страшных обстоятельствах все равно хочет. Лера молча кивнула, молча села на диван и коснулась тачпада, запуская видеоролик.

Это был ютуб-канал «На крыльях ночи». Автор канала оставался вне поля зрения. Лера могла слышать лишь его неприятный, с пришепетыванием, голос.

– Ну вот, мои дорогие подписчики! Вы хотели сенсации?! Вы получите сенсацию! Я, Карп Черный, буквально час назад получил анонимное сообщение о совершенном преступлении. О кровавом и страшном преступлении! – Шепелявый голос сделался восторженным.

Леру замутило, потому что теперь она не только слышала, но и видела. Карп Черный, кем бы он ни был, подходил к дому ее родителей, подсвечивая себе путь фонариком. Камера металась из стороны в сторону, вызывая приступы головокружения. Похоже, оператором Карп Черный был таким же плохим, как и диктором. В кадре показалась полная, покрытая рыжими волосками рука, толкнула калитку. Калитка беззвучно поддалась.

А дальше был мамин эльфийский сад с меняющими свой цвет эльфийскими фонариками. А дальше на дорожке будет тело…

– Слышите? – спросил Карп Черный приглушенным шепотом. – Видите?! – Камера устремилась вниз, высвечивая на дорожке осколки битого стекла. – Определенно, здесь что-то произошло! И мы с вами прямо сейчас выясним, что именно! Напоминаю, с вами я, журналист и расследователь, Карп Черный! Подписывайтесь на мой канал! Жмите на колокольчик! Делайте репост этого видео!

Лера обхватила себя за плечи. Ее бил озноб.

– Ну что же! Рискуя собственной жизнью, я, Карп Черный, иду по следам преступника к месту преступления.

Он шел к дому по усыпанной битым стеклом дорожке. По той самой дорожке, на которой очень скоро увидит обезглавленное тело. Лера перестала дышать, уставилась в экран.

…Тела не было. Она точно помнила то место. Она точно помнила, где стояло существо, некогда бывшее ее отцом. Дорожка была пуста.

В комнату вошел Григорий, поставил поднос с двумя чашками кофе на столик рядом с ноутбуком, сказал, не глядя на экран:

– Я не убирал тело… Не успел. Нужно было сначала отвезти тебя в безопасное место.

Лера молча кивнула, снова уставилась в экран. Невидимый Карп Черный уже проскользнул в дом и, напряженно сопя, принялся подниматься вверх по лестнице. На площадке второго этажа он замер перед открытой дверью спальни.

– Жуть… – сказал Карп Черный зловещим шепотом. – Чё за вонь? – Он шумно, по-звериному втянул в себя воздух. – Господа, мы приближаемся к разгадке.

Сейчас он подойдет к гардеробной и увидит несчастного растерзанного Рони…

Не подошел – направился к ванной комнате, из-под двери которой пробивался жесткий электрический свет, деликатно постучал. Было что-то дикое в этом вежливом стуке. Лера зажмурилась и пропустила тот момент, когда Карп Черный вошел в ванную.

– О, боже! – услышала она его испуганный, теперь уже по-настоящему испуганный вскрик. – Вы это видите?!

Лера открыла глаза. Она не хотела видеть, но жестокий и безмозглый Карп Черный все равно навел камеру на ванну…

Он, этот урод, показал все! И ее мертвую маму, и воду цвета шаронской розы, и жуткую рану на маминой белоснежной шее…

– Вы видите? – прохрипел он.

Камера отъехала и качнулась, послышался стук, Карп Черный чертыхнулся, налетев на дверной косяк, а потом начал медленно пятиться. Его дыхание сделалось шумным и одышливым, а картинка на экране заметалась из стороны в сторону, когда он стремительной слоновьей поступью сбегал вниз по лестнице, выбегал из дома, мчался по припорошенной битым стеклом дорожке прочь от дома, прочь от ванны