— дело добровольное. Но Лютый, впервые съездивший в прошлом году, решил, что теперь ни одного не пропустит.

Хотя, если так подумать, йольский корпоратив не сильно отличался от школьного Нового года: они жили в арендованных домиках, жарили сосиски, варили глинтвейн. В школе, правда, ездили не в соседнюю область, а за город, поэтому не надо было шесть часов трястись в автобусе — но Лютому все равно не нравилось. Ничем эти праздники не запоминались.

На корпоративе была совсем другая атмосфера: хтонические шутки, пение нестройным хором, чудовищные тени, пляшущие на стенах. В маленьком домике заняли все поверхности, на которых удавалось сидеть, но Вик и Лия умудрялись танцевать вальс, никого не задевая. Лютый наблюдал с подоконника с легкой завистью: хотелось так же. Впрочем, даже если бы его пригласили, он бы слишком оробел, чтобы согласиться.

А еще там был лес. Лютый считал себя глубоко городским жителем и, оказавшись в густой темноте среди высоченных деревьев, испуганно замер. Оттуда, из темноты, смотрело что-то большое и жуткое; он не видел ни лица, ни глаз, но чувствовал изучающий взгляд и ледяное дыхание. А потом сквозь жуть проступило родное, хтоническое — и Лютый понял, почему на корпоратив уже который год ездят именно сюда. Широко улыбаясь, вернулся к домикам и весь день оглядывался на лесную темноту, мысленно касаясь ее лапой: «Мы с тобой одной крови».

В этот раз Лютый как никогда рад вырваться из города — ведь там, среди шныряющих машин и толпящихся людей, есть те, кто носит черные толстовки с алым цветком. Те, кто непременно захочет отомстить за братьев и сестер. Те, кто запросто подкараулит в переулке с ножом в руке и щедро украсит алыми цветами любую одежду. Вик советовал дойти до психолога и разобраться с этой постоянной тревогой, но Лютый загадал: сначала съездит на корпоратив и повидается с местной хтонью. Если не поможет, тогда прямая дорога к специалисту.

Поэтому, едва выгрузившись из автобуса, Лютый бросает в домике рюкзак и ловит растерянную Тори:

— Пойдем, чего покажу!

Пока остальные делят кровати и разбирают вещи, они погружаются в лесную темноту, чуть не по колено утопая в сугробах. Здешняя хтонь выходит навстречу — обдает ледяным дыханием, гладит спину тяжелой лапой, фыркает: «Испугались, дети?» И Лютый чувствует, как расправляются плечи, расслабляется каменный живот и мелкими шажками отступает страх.

Ему ли, острозубой хтони, бояться людей? Это пускай люди шарахаются, ходят по стеночке и не решаются носить наушники!

Щурясь от удовольствия, Лютый наблюдает за Тори. А эта невысокая девушка с круглыми очками, на вид — совсем не хтонь, шепчет темноте:

— Мы с тобой одной крови, ты и я.

И в глазах у нее горят совершенно нечеловеческие алые огни.

Родители не хотели отпускать на корпоратив: «Вот еще, придумали! Зачем ехать непонятно куда? Могли бы собраться в ресторане, как все нормальные люди». Но в том-то и дело, что они не люди, а хтони! И празднуют не Новый год, а Йоль, зимнее солнцестояние, — из-за чего родители тоже ворчали: «Что за странные праздники? Придумают же»

Тори долго отстаивала право самой решать, что и где праздновать: рассказывала, как ей важно вписаться в коллектив, уверяла, что не будет шататься по лесу, обещала не напиваться и при всякой возможности отписываться эсэмэской. Тошно было — не то слово! Но пока денег не хватает на съём, приходится плясать под родительскую дудку.

Главное — что в итоге они согласились; и рано утром Тори вместе с остальными села в автобус, отчаянно закрываясь сумкой, будто щитом, но даже в мыслях не позволяя себе отступить.

Когда автобус привозит на лесную турбазу, Тори, уставшая от шестичасовой тряски и волнения, хочет завернуться в одеяло и не шевелиться до следующего утра. Но назло себе даже не присаживается на кровать: оставляет вещи в одном из домиков и выходит осмотреться.

Здесь очень тихо: ни гула машин, ни назойливой рекламы, ни шумной музыки. Голоса коллег не в счет: их слишком мало, чтобы перебить лесное молчание. И пахнет иначе: не пылью и выхлопными газами, а морозом и хвоей.

Тори массирует виски: немного едет голова, будто всю жизнь дышала сквозь сжатые зубы, а теперь наконец вдохнула полной грудью и вмиг опьянела.

Со спины налетает Лютый, хватает за руку:

— Пойдем, чего покажу! — и утаскивает в чащу — знакомиться с местной хтонью.

Вот тебе и «не буду шататься по лесу»! Но если бы родители стояли по колено в сугробе, чувствуя, как по спине мечутся мурашки, если бы к ним вышла густая темнота, жуткая и ласковая, будто смерть, если бы она погладила их когтистой лапой… Нет, наверное, они даже тогда не поняли бы, зачем соваться в лес и зачем вообще сюда ехать.

Вернувшись к домикам, Тори отписывается: «Все хорошо». И шепотом посылает запреты и обещания куда подальше.

Хорошую идею придумал Гор — выездной корпоратив! Зимний лес, маленькие домики, никаких посторонних людей и городского шума — красота!

Правда, Санне вечно кажется, что из-за деревьев наблюдает некто с колючим взглядом и снег еле слышно поскрипывает под его шагами. Но еще в первую поездку ей объяснили, что здесь есть хтонь — не имеющая внятного облика, не знающая человеческого языка, дикая, но в целом дружелюбная. И Санна успокоилась; порой даже мысленно махала рукой: «Привет, я знаю, что ты здесь, не будем друг друга тревожить, правда?»

Хтонь не отвечала — но и не выскакивала из леса, чтобы напугать. Вот и ладненько.

Санна идет из своего домика в общий, назначенный гостиной, чтобы на скорую руку нарезать салаты, — и замирает на полпути. Когда они приехали, были сумерки, а теперь окончательно раскинулась ночь, и сколько же в ней звезд! В городе их не видно: мешает свет, — а здесь любуйся на здоровье, ища знакомые созвездия.

Однажды на корпоратив приехала Лина и, дождавшись густой темноты, устроила целую экскурсию. Санна едва успевала следить за ее пальцем, вычерчивающим созвездия, и запоминать названия. Да толку! Сейчас не найдет ничего, кроме известной Большой Медведицы, даже яркую Полярную звезду не покажет.

«Красиво?» — шепчет кто-то за спиной. Голос незнакомый, но Санна, вздрогнув, не оборачивается. Догадывается: это подкралась местная хтонь. Устала сидеть в одиночестве, вышла к домикам и заговорила с девушкой, которая уже несколько минут стоит запрокинув голову.

— Красиво, — негромко соглашается Санна, продолжая разглядывать небо.

Звезды рассыпаны снежной крошкой — яркие и едва различимые, горящие спокойно и мерцающие, одинокие и прижавшиеся друг к другу. Можно подумать, если не знаешь названий, то и любоваться нельзя.

А