– Что… Что это, черт возьми, такое?

– Вы беседовали с У Иньу и до сих пор не поняли, что это?

На лице Ду Минцяна застыло испуганное недоумение:

– Одно из этих «извещений о смерти»?.. Для меня? Но… с чего ему выдавать мне такое уведомление?

– То есть вы знаете, что это такое. – Ло Фэй кивнул. – Прекрасно. Это и есть настоящая причина, по которой мы вас сюда доставили.

– Я понял! На все сто! – завопил Ду Минцян. Истеричность в нем шла то в гору, то под гору. – Это…

Я не знаю, как это описать. Я никогда в жизни не был так взволнован.

Ло Фэй с удивлением решил, что ослышался.

Ду Минцян диковато захохотал:

– Ха! Вам, наверное, кажется странным, что я с нетерпением ждал этой записки? По-вашему, я должен бояться? – Его правая рука сжалась в кулак и подрагивала. – Да, мне страшно, но страх – ничто по сравнению с тем, как я взволнован. Любой другой воспринял бы эту записку как угрозу. Но для меня это означает нечто совсем другое.

– И что же именно?

– Да ведь это сенсация десятилетия! – Если б не наручники, он, наверное, вспрыгнул бы со стула. – Мне поровну все ваши аккредитации, я чертовски хороший репортер. И теперь у меня в этой истории есть своя роль. Главная! Это мечта, ставшая явью! Можете быть уверены, я напишу суперэксклюзивный материал.

Ло Фэй отстраненно наблюдал за этим странным спектаклем. Непонятно было, жалеть ему или просто смеяться над заносчивостью этого типа.

– Та владелица «БМВ», Хань Шаохун, и хозяйка ресторана, который взорвался, и те два лоботряса, что унизили У Иньу, – это жертвы, о которых я уже знаю. Но ведь есть же и кое-кто еще, разве нет?

Ло Фэй покачал головой. Ду Минцян выспрашивал конфиденциальную информацию. И хотя детали разглашать не полагалось, это могло помочь заручиться его доверием – как раз то, что требовалось для следующего шага в осуществлении плана.

– И даже не кое-кто, а много кто, – сказал Ло Фэй. – Имена некоторых жертв мы просто скрыли от общественности. Например, Дэн Хуа.

У Ду Минцяна глаза вылезли из орбит.

– Дэн Хуа? Эвмениды грохнули Мэра Дэн?! А в новостях сообщали, что у того в аэропорту случился приступ…

– Вы верите всему, что пишут в прессе?

– Да нет, конечно, – осклабился Ду Минцян. – Официальные медиа никогда не говорят правду. Вот почему обществу нужны такие люди, как я.

Ло Фэй старался не показывать своего отвращения к такому пошлому эгоизму:

– Убийца сумел просочиться мимо наших людей, а также телохранителей Дэн Хуа. И исчез прежде, чем мы успели его схватить.

Ду Минцян был сражен.

– Есть еще кое-что, о чем вам необходимо знать, – с нажимом продолжил Ло Фэй. – Этот преступник не из тех, кто грозится впустую. На сегодня он привел в исполнение все приговоры, о которых извещал.

– Стопроцентный эффект, говорите? Что ж, отличная деталь, которой можно будет сдобрить материал, – сам себе сказал Ду Минцян. Его взгляд метнулся к листку, затем уперся в Ло Фэя. – Но это же значит… – Он нахмурил лоб.

«Наконец-то дошло», – подумал Ло Фэй.

Ду Минцян еще раз просмотрел «извещение о приговоре».

– А что не так с датой? – спросил он.

– Число замазано. У вас нет мыслей, как это вышло?

Ду Минцян нахмурился и внимательно посмотрел на листок бумаги. Затем звучно прищелкнул пальцами:

– Должно быть, совпадение. Как уже сказал, все эти письма я никогда не вскрываю; они у меня просто валяются, а затем я их кучей выбрасываю. Вчера вечером, когда заправлял ручку, я подложил конверт под чернильницу, для подстраховки. А ручка возьми и капни… – Он снова поднял конверт; на его оборотной стороне засохло несколько капель антрацитово-черных чернил. – Короче, протекла.

– Когда мы нашли это письмо, дата была уже замазана. Если вы видите листок впервые, то Эвмениды – единственные, кто знают, что было написано на нем изначально.

– А ваши спецы в лаборатории разве не могут проверить его насчет… ну я не знаю… каких-нибудь следов, оставленных пером Эвменид? – В голосе Ду Минцяна уже звучали просительные нотки.

– Что, отчаяние пробирает? – не удержался от язвительности Ло Фэй. – Да нет, наши криминалисты уже всё проверили. Похоже, что преступник пишет эти извещения тонкой кисточкой. Эстетствует. Иными словами, увидеть, что там написано изначально, не представляется возможным.

Ду Минцян вперился в листок, поднеся его вплотную к глазам, словно в попытке зреть через слой размазанных чернил.

– Вчера вечером, когда вы сунули его под чернильницу, конверт был открыт? – спросил Ло Фэй.

Ду Минцян покачал головой:

– Не помню. Тогда этой детали для меня не существовало.

– И все же, – холодно напомнил Ло Фэй, – единственное, о чем вам сейчас следует задуматься, – это как ваше имя оказалось в одном из смертных приговоров этого палача.

Ду Минцян со вздохом опустил взгляд:

– Я знаю, за кого вы меня принимаете. Вы, полицейские, считаете себя эдакими образцами добродетели, а нас – и меня в частности – скользкими ужами, гниловатыми репортеришками. В ваших глазах я заслуживаю этого смертного приговора. Может, оно и вправду так. Но главный вопрос не в этом. А в том, почему я сейчас здесь. И ведь ответ довольно прост, не так ли? Независимо от ваших причитаний, что я типа своим интервью подтолкнул учителя к самоубийству, ваши аргументы в суде не выдержат никакой критики. Я знаю, о чем говорю: мне и раньше доводилось выпутываться из юридических передряг. Закон наказать меня не может, и в то же время он не позволяет каким-то там Эвменидам бездумно лишить меня жизни. Как стражу закона, вам не остается ничего иного, кроме как оберегать меня. Как бы вы меня ни поносили, все равно это ваш долг. Я прав?

– Да уж, – Ло Фэй повел головой, – ситуацию вы ухватываете, как быка за рога.

– Я говорил и повторяю еще раз: в своем деле я чертовски хорош. Выведывание секретов, знание того, что у людей на уме, всякое такое… Имей я такие же возможности, как у вас, то, кто знает, может, начальником уголовного розыска надо было назначить меня. – Ду Минцян усмехнулся. – Но жизнь моя пошла иным путем и предложила всего один вариант – стать великим журналистом.

– Можете думать о себе все, что вам заблагорассудится.

– Вам меня не понять и вашим коллегам тоже. Но мне все равно. Гении редко когда понятны своей эпохе.

Ло Фэй начинал уже свыкаться с этим нарциссизмом, но за Ду Минцяном наблюдал со смешанными чувствами. Все его инстинкты подсказывали, что он смотрит на мертвеца.

Ду Минцян ухмыльнулся:

– Впрочем, не стоит тратить время на досужую болтовню. Я хочу знать одно: как полиция намерена реагировать на эту угрозу со стороны Эвменид?