И как оказалось, не зря я всё это время держал его душу. Но какое-то иррациональное чувство было, что «какая-то тварь посягнула на моего сына». Я знал это чувство гнева. Примерно с таким чувством я уничтожал целые Чумные Миры. Миры, обитатели которых были настолько отвратительны всему человеческому, что их уничтожение несло миру очищение и радость. И настолько ужасные, что меня трясло от злости до тех пор, пока от них не оставалось даже воспоминаний. Вот сейчас я точно так думал и об этой ситуации. Мне нужно было добраться до дома, допросить лазутчика, а затем, возможно, уничтожить какую-нибудь страну.

Через несколько часов я уже выходил из «Буревестника» около своей усадьбы. Первый, кто меня встретил, был Бурбулис. Я отвёл его в сторонку и задал один вопрос:

— Кто знает?

— Я, Иннокентий и Ашик. Всё! Ни один гвардеец, ни даже Волк ничего не знает.

— Молодец! — кивнул я. — Не ожидал того, что это останется настолько в узких кругах. И спасибо за быструю реакцию.

— Да не за что, Александро, — усмехнулся Бурбулис. — Антон для меня, как… — он на секунду задумался. — Как родной сын.

— Понимаю тебя, но это не отменяет моей благодарности. С Ашиком ты провёл разъяснительную беседу?

— Ашик свой челик, — улыбнулся Бурбулис, — он шарит.

Я невольно покачал головой. Кажется, Бурбулис идёт в ногу со временем и постигает молодёжный жаргон.

— Только это, Александро… — он нахмурился.

— Что?

— Наша студия почти полностью уничтожена.

Я почесал голову.

— Зайди ко мне попозже. Дам тебе наличку. Никаких чеков, ничего, что могла бы увидеть Анна. Всё должно оставаться так, как было до вчерашнего дня. Справишься?

— Обязательно, — сказал он.

А я поднялся наверх, зайдя в детскую. На кресле-качалке невозмутимо сидел Иннокентий, читая бумажную газету. При моём появлении он встал, аккуратно сложил её и слегка поклонился, изображая приветствие.

— Бу! Бу-бу! Пах-пах! — раздалось из детской кроватки.

Мелкий стоял на ногах, держась за перегородку. А в руках его был огромный отломанный рог, которым он тыкал в меня, видимо изображая пистолетик. Я подхватил малого на руки, прижал к себе и поцеловал.

— Бу! — сказал мелкий, и решил постучать рогом меня по голове.

Я аккуратно отобрал у него игрушку.

— Ы-ы-ы… — нахмурился он, прям, как я, а его голубые глаза посмотрели на рог, а маленькая ручка требовательно потянулась, дабы я вернул его игрушку.

— Демонические рога детям не игрушки, — назидательно сказал я. — Тем более, на вопрос мамы, где мы его взяли, ответа у меня не будет. Так что я у тебя его экспроприирую. И отдам дяде Кренделю, а он сделает из него что-нибудь нужное. А дядя Кеша даст тебе другие игрушки. Правда, дядя Кеша?

— Конечно, господин, — кивнул он. — Сегодня приходит партия новых игрушек. Я договорился о том, что за последние партии мы не платим.

— И кто делал последнюю партию игрушек в этот раз?

Иннокентий еле уловимо улыбнулся.

— Компания Волгодонова «Космические Сплавы». Говорят, эти точно не сломаются.

— Ну, увидим, — улыбнулся я.

Я понял, что только сейчас у меня мышцы расслабились, в тот момент, когда я держал Антоху на руках. Мне нужно было к нему прикоснуться, чтобы понять, что с ним всё нормально. Это очень странное ощущение, когда головой ты знаешь, что всё в порядке, а вот душой нет. Зато я прямо сейчас понял местное выражение «душа не на месте». Именно так всё и было.

Причём, я-то Душелов, и знал о душах всё, и понять не мог, что такое «душа не на месте». Душа должна быть либо в существе, либо в моём Океане Душ. В каком другом месте она ещё может быть? Ну, оказалось, что может. Оказалось, что она может встревоженно трепыхаться рядом, пока ты сам не убедишься, что всё в порядке. Сейчас она залетела ко мне обратно, удобно успокоилась, и похоже решила поспать.

— Где он? — спросил я у Иннокентия.

— В подвале. Мне пройти с вами?

— Нет, спасибо. Справлюсь сам. Присматривай за мелким. И спасибо, Иннокентий. Я в тебе не сомневался.

— Это моя работа, — пожала плечами иномирная сущность.

Когда я уходил, то видел, что он снова уселся в кресло и раскрыл газету. А Антоха яростно бурчал что-то мне вслед. Кодексом клянусь, я уверен, что прямо сейчас он ругался на то, что батяня отобрал у него игрушку, и не дал ничего взамен.

Я спустился в подвал и дошёл до антимагических камер, которые, наконец, пригодились. Открыв дверь, я увидел скрученное в углу испуганное существо с обломанными рогами, которое ещё вчера было борзым и сильным Проклятым Джинном. Что ж, теперь я ещё понял выражение фразы «рога пообломали». Интересно, это Кеша дал рог Антохе или мелкий всё-таки дорвался и обломал рог самостоятельно? Надо будет потом уточнить этот момент.

Несколькими днями позже

Где-то в пустыне

Я говорил, что я не люблю жару? А нет, кажется, раньше я говорил, что ненавижу холод. Ну так вот, спешу доложить, что жару я тоже не очень-то привечаю. В холод можно развести огонь, одеться потеплее. А в жару что, раздеться? Да я, собственно, и сейчас был раздет. Кроме семейных трусов и ботинок, на мне сейчас ничего и не было. Да, всё те же труселя в красных сердечках. Я не знаю, о чём там договорились Катя с Аней, но даже если Катя сейчас ехала на шопинг, то обязательно мой гардероб пополнялся очередными труселями в сердечках. Может Катя сказала, что это моя фишка? Надо будет уточнить. Но, с другой стороны, какая разница. Качество хорошее, хозяйство проветривается. Заодно немножко загорю, а то после Арктики каким-то стал бледным.

Если кто-то увидел бы меня со стороны, наверное решил, что я какой-то ЗОЖ-ник или бомж, что, по моему мнению, одно и тоже. Либо, может, меня бомбанули, пока я, не знаю, пьяный в канаве валялся. Но, хотя, последнее вряд ли. Потому что, как я сказал, кроме трусов и ботинок, в которые постоянно набивался песок, на мне был рюкзак и разгрузка, на которой висело множество ништяков. Ну, и самое главное — моя верная Аквила. И вот такой суровый, слегка небритый молодой человек, с горящими голубыми глазами в сопровождении мохнатого медоеда уже третьи сутки шарился по пустыне в поисках своей цели.