Дальше была фраза на ирландском: – Небесный мир, человеческий мир, Потусторонний мир. Трискелион символизирует неразрывную связь между этими тремя понятиями и тремя мирами. В основе их сосуществования лежит хрупкий баланс сил, нарушение которого приведёт к гибели всех трёх миров.

Книга закрылась и улеглась назад на стопку.

– Я кое-что помню из того времени, пока злой дух меня контролировал, и насколько я понимаю, истинный план Фина состоит в том, чтобы уничтожить Завесу и высвободить души своих последователей.

Вот зачем они убивали Воронов: чтобы ослабить Завесу и дать Фину шанс её уничтожить в Самайн, когда его злые духи будут наиболее могущественны, а Завеса истончится. Но если Завесы не станет, на свободу вырвутся не только последователи Фина, а все духи и опасные сверхъестественные существа, обитающие в Потустороннем мире.

– Может, он не успеет восстановить силы? – с надеждой спросила я. – Лиам серьёзно его ранил, ему даже пришлось из-за этого вернуться в Потусторонний мир. Может, он слишком слаб, чтобы исполнить задуманное?

Лицо бабушки посуровело.

– Мне бы очень этого хотелось, но боюсь, Кэйден не просто так собирает вокруг себя злых духов. Как Король мёртвых Фин поддерживает свои силы, поглощая энергию живых, именно это он сделал, убив родителей Колина. Я подозреваю, что злые духи сейчас сконцентрировались на поисках тел для себя, чтобы Фин, снова перейдя в наш мир, смог окончательно исцелиться с помощью их жизненной энергии.

От такой жуткой перспективы у меня волосы на голове зашевелились.

– И тогда их уже невозможно будет изгнать, как Кэйдена.

– Но зачем Фину заботиться о том, чтобы эти духи получили новые тела? Разве что… Ты сказала, что Финн хочет освободить души своих последователей и что поступки злых духов определяются тем, кем они были при жизни. Получается, Кэйден и ему подобные – это души последователей Фина! Когда он прорвёт Завесу, они вселятся в людей, Фин поглотит их жизненную энергию, и духи получат себе новые тела!

Бабушка с обеспокоенным видом кивнула:

– Вопрос лишь в том, успели ли они убить достаточно Воронов, чтобы в нужной мере ослабить Завесу для прорыва.

Я похолодела от внезапной догадки.

– Вот зачем они всё это подстроили, вынудив Колина уехать! Они собираются его убить!

Глава 21

Колин

Дождь так барабанил по окну номера, что дребезжала рама. Моя чашка чая на тумбочке уже несколько часов как остыла, отопление отключилось, но я был не против холода. Он не давал заснуть.

Рой то совершал обход, то работал на своём ноутбуке, а я весь день щёлкал пультом, переключая каналы на трещащем от помех телевизоре и читал словарь, о существовании которого успел уже подзабыть. На мгновение мне почудилось, что я вернулся в прошлое и в любой момент дверь отворится и в номер зайдут уставшие, но улыбающиеся родители с пакетами еды из местной забегаловки, работающей после девяти.

Но наступил вечер, непогода только усилилась, а дверь так и оставалась закрытой.

Я понимал, что пора составить план: не могу же я вечно тут торчать в ожидании, когда объявится Лиам или из «Рэйвенфолла» придут какие-то вести. Даже если они завтра победят Фина и мне больше ничего не будет угрожать, у меня нет причин возвращаться в гостиницу.

Думать об этом было больно.

Я успел прикипеть душой к «Рэйвенфоллу» и благополучно забыл, что не могу остаться там навсегда и сесть им на шею.

Но как же мне ненавистна мысль, что я не могу им ничем помочь, не могу повлиять на происходящее, что представляю опасность для тех, кто мне дорог, и что – пусть всего на мгновение – моё присутствие вызывает у них страх!

Внезапно во мне будто что-то прорвалось, и эмоции забурлили: горе из-за смерти родителей и исчезновения Лиама, страх из-за необходимости в одиночку разбираться в этом сложном и запутанном мире, злость на секреты, а самое главное – боль из-за отъезда из «Рэйвенфолла».

Рой ушёл в очередной обход окрестностей, и рядом не было никого, кто бы мог сказать, что я веду себя как ребёнок, или смотрел бы на меня с жалостью, от которой хотелось лезть на стенку. И я наконец позволил себе заплакать. Содрогаясь всем телом и задыхаясь, я прижимал ладони к глазам, но не мог успокоиться.

Как долго я старался быть сильным? Сначала ради родителей, чтобы не добавлять им головной боли. Потом ради себя самого, чтобы выяснить правду о моём прошлом и найти Лиама. Но сейчас, сидя с забитым носом и горящим из-за рыданий горлом, я задумался: возможно, это моё желание всё держать в себе вовсе не сделало меня сильнее, а лишь усилило мою боль.

Когда слёзы высохли, я был уже опустошён как вычищенная от семян тыква. На месте высвобожденных эмоций осталась лишь оголённая решимость.

«Готовность добиваться заданной цели», – подумал я, поднимаясь, и достал из сумки журнал.

Даже когда родители были живы, я плохо переносил безделье. А теперь, когда из-за меня опасность угрожает дорогим мне людям, я просто обязан что-то предпринять.

Последователи Фина нашли меня из-за нашей с ним связи. Если я покину мотель, то смогу выманить его и расправиться с ним за целые сутки до Самайна. И тогда Баллинкеи будут вне опасности.

Но сначала нужно разобраться, что не так с моей магией.

Журнал на ощупь был непривычно холодным и чужим. Мои попытки открыть его не увенчались успехом: страницы будто кто-то склеил. Видимо, поэтому у меня не получилось призвать Святые ножи в магазине: журнал запечатался.

– Ну ладно, – сказал я, стараясь сохранять спокойствие. – Нужно просто снова его распечатать.

Я вспомнил слова заклинания Элейн, связавшие меня с журналом в первый раз, и постарался их воспроизвести, с трудом выговаривая незнакомые ирландские слова.

Ничего не получилось.

– Да что с тобой такое! – Я хлопнул журналом по кровати, и грудь кольнула боль. Рука непроизвольно метнулась к ключице, и, опустив руку, я увидел на пальцах кровь – она просочилась сквозь бинты.

– Здорово. – Я уже хотел встать и пойти в ванную, как вдруг мне пришла в голову мысль: этот журнал принадлежал моей семье – а что объединяет её членов? Очень надеясь, что всё это не закончится некрасивым пятном на тысячелетней антикварной вещи, созданной трудом многих поколений, я прижал окровавленный палец к символу на обложке.

Первую секунду ничего не происходило.

Но когда кровь впиталась в кожу, внутри что-то щёлкнуло, как вставший в паз винтик. Наша