— За День труда! Начнём снова работать в одну смену — это будет почти как отпуск! — сказал папа и повернулся к Вару: — Может, и для тебя школа теперь будет как каникулы? После такого-то лета?

Школа. Он даже представить не мог, что наступит время, когда он не будет ходить на участок.

Он уронил голову на стол.

Он хотел только одного: чтобы это лето не кончилось никогда.

Пришла Джолин. Вар боялся, что она больше не придёт, но она пришла.

Она полила папайи, убрала засохшие листья, пошерудила компост, но Вар видел, что всё это просто автоматические движения, они ничего не значат. Королевские пальмы шелестели листьями над «ЧипсОрешками», из которых она накануне повыдирала папайи.

Вар латал дырки в стене рва со всей бодростью, на какую был способен, посылая Джолин сигналы: я не сдаюсь, и ты не сдавайся. Город может купить участок. Город очень даже может купить участок. Однако Джолин, похоже, никаких сигналов не ловила.

Он то и дело посматривал в небо, надеясь на дождь. Они могли бы поговорить «Под-Столом». Но небо с каждой минутой становилось всё синее и ярче.

Наконец он вскинул голову, выпятил грудь и смело зашагал к Джолин.

— Ты удручена? — спросил он.

Тут за ограждением шоркнули велосипедные шины.

Эшли бросила велосипед на сетку и перелезла к ним. На какой-то миг у Вара вспыхнула надежда. Но едва он увидел лицо Эшли, как надежда угасла.

— Город не купит? — спросил он, хотя на самом деле это был никакой не вопрос.

— Даже аукциона не будет. Всё уже продано. У нас не было шансов.

— Уже продано? — повторил Вар. — Но это не… — Он осёкся на полуслове. Только лекций о Волшебной Стране Справедливости ему сейчас не хватало.

Эшли повесила голову.

— Какие-то девелоперы всё обстряпали исподтишка. Уже заключили сделку.

— Вот так это всё и устроено, — с горечью сказала Джолин. — Тут построят торговый комплекс, да?

— Да, — удивлённо ответила Эшли. — И уже известно, что в нём будет.

— Сейчас угадаю: мини-маркет, правильно? — Джолин угрюмо посмотрела на Вара.

— Точно, — подтвердила Эшли. — И химчистка. И, кажется, маникюрный салон.

— Отлично. — Джолин вскинула руки. — Крысиные бои, окурки, ядовитые химикаты, а уж что они делают с обрезками ногтей на ногах, я даже думать не хочу. Просто великолепно. — И она пошла к забору, громко топая и продолжая что-то сердито бормотать.

Вар и Эшли смотрели, как она поднимается по пожарной лестнице к своей квартире. Железные ступеньки сотрясались от каждого её шага. Даже после того, как она громыхнула дверью, а Эшли укатила, Вар стоял словно пригвождённый к месту, не сводя глаз с двери, за которой скрылась Джолин.

Но тут он боковым зрением уловил какое-то движение в окне. Даже с такого расстояния он сразу узнал руки Джолин. Эти руки скотчем приклеивали к стеклу большой бумажный пакет для овощей.

Вар взобрался на башню и посмотрел вниз, в бледное зеркало рва. В какую бы сторону он ни повернулся, в честной воде отражался он сам — тот, кто попытался быть героем, но у него не вышло.

Он отвёл глаза от воды и в последний раз окинул взглядом свои владения. Везде, куда ни глянь, была одна сплошная несправедливость.

И тогда он хорошенько осмотрел края. И вокруг.

Когда Вар пришёл домой, родители, склонившись над кухонным столом, любовались новеньким документом о праве собственности.

— Я знаю, что я хочу, — сообщил Вар.

Мама подняла взгляд.

— А?

— В награду за лето.

— А-а, хорошо. — Папа достал бумажник. — Ну, выкладывай.

— Двор.

— Какой двор?

Вар указал на дверь, ведущую из кухни:

— Задний двор. И сарай. Хочу, чтобы они были мои.

Папа было рассмеялся, но мама положила ему руку на плечо и покачала головой.

— Сайрус говорил мне, что ты, возможно, попросишь двор. Конечно, он твой. У меня такое чувство, что ты сделаешь из него нечто потрясающее.

Вар вышел на крыльцо. Двор выглядел точно так же, как выглядел всё лето, — пустошь как пустошь. Но в то же время он казался совершенно другим — трепещущим от радостного предвкушения. Опять он дразнится и путает, этот реальный мир.

Вар вернулся в дом. Набрал телефонный номер.

— Ты как, скучаешь по рытью траншей? — спросил он, когда Эшли ответила.

— Так странно, — сказала она. — Вообще-то да?

Вар стоял на пороге общественного центра. Один-единственный, самый последний день он выдержит. Потом он заберёт папину аптечку и пойдёт прощаться с участком.

Прощаться будет ещё труднее, но он выдержит и это, потому что после этого сможет рассказать Джолин, что он сделал.

Он вскинул голову, выпятил грудь и смело распахнул дверь.

Но там, внутри, полсотни детей носились кругами и вопили, и душа его съёжилась и спряталась за сердце. Может, лучше пойти и проплавать весь день во рву. Может, лучше лежать под королевскими пальмами и смотреть на облака.

Он незаметно скользнул к шкафчикам, извлёк из глубины аптечку и поспешил к выходу.

Миссис Санчес поймала его в самый последний миг.

— Я как раз хотела тебя увидеть. Вар, правильно?

— Э-э… мы… оказалось, что мне не…

Миссис Санчес махнула рукой.

— Бывает. Я не об этом. Хотела тебе сказать: я видела твой фильм. Очень впечатляюще.

— А. Спасибо. Но только ничего не вышло. Общественный центр не будет покупать участок.

Она развела руками.

— Да, к сожалению, всё так. Но я подумала кое о чём другом.

У неё внезапно сделался не такой вымотанный вид, как обычно.

— У нас тут есть большой экран, мы его используем всего раз в месяц, когда устраиваем ночь кино. И я подумала: почему же такая полезная вещь лежит у нас без дела? Вот молодой человек, который умеет держать в руках кинокамеру. Вар, как бы ты отнёсся к тому, чтобы организовать у нас киноклуб?