— Я? Но… я же не профессионал, ничего такого…

— Это неважно, любитель нас вполне устроит. Я могла бы раздобыть парочку подержанных камер. Ты и другие ребята, которым это интересно, сможете чему-то друг друга учить…

Душа у Вара начала чуточку разворачиваться.

— Правда? Вы бы такое разрешили?.. Потому что да, это я могу.

В этот миг в плечо ему врезался пластмассовый мячик: играли в виффлбол.

Вар поднял его и окинул взглядом зал.

Он увидел, в точности как и в первый день, огромное пространство, заполненное детьми. Кто-то в больших группах, кто-то в маленьких, кто-то поодиночке. Снаружи — это часть внутри, когда речь о людях.

Он понятия не имел, кто из них захочет вступить в киноклуб. Но зато знал, с кого бы начал он сам.

— Привет, Бен! — крикнул он длинношеему мальчику, рисовавшему за мольбертом, и бросил ему мяч.

Бен поймал мяч и вприпрыжку подбежал к Вару.

— Ты любишь кино? — спросил Вар.

— Сто четырнадцать растений! Кто мог такое сотворить? Какой-то злодей, вот кто. Наверное, тот, из банка, в костюме. И компост! Это хуже всего! Столько труда насмарку — и моего, и червей!

Вар очень жалел, что у него нет с собой камеры. Целых пять минут Джолин метала громы и молнии, и он мог бы всё это время её снимать. Даже сейчас, когда она сбавила обороты, накал её гнева всё ещё вызывал желание встать и зааплодировать.

Но она, разумеется, этого не знала.

— Джолин, это не…

— Но хуже всего даже не это! Хуже всего — тележка! Миссис Ставрос мне её доверила, а теперь что? Придётся идти к ней и говорить, что тележку я прохлопала.

Вар выставил ладони вперёд, как полицейский, которому надо остановить дорожное движение.

— Стоп. Послушай же!

— Нет! И не думай! Даже не начинай всю эту свою муру из Волшебной Страны Справедливости. Потому что здесь, в реальном мире, не всё так радужно. Здесь, знаешь ли, воруют тележки, и компост, и маленькие беззащитные растения.

Вар видел: она твёрдо намерена продолжать шипеть и пузыриться. И ему вдруг расхотелось рассказывать ей, что он сделал. Ему, наоборот, захотелось, чтобы она сама увидела.

— Ладно, никакой муры, — сказал он. — Иди за мной.

— Куда?

— Просто иди за мной.

— Почему это я должна…

— Потому что я так сказал. Давай один раз в жизни ты пойдёшь за мной.

Идти с ним рядом Джолин отказалась, и целый час — ровно столько времени заняла у них дорога — он слышал у себя за спиной её негодующее шипение. Когда они наконец доплелись до его подъездной дорожки, собственная идея уже не казалась Вару такой уж удачной.

Джолин остановилась и выпрямилась.

— Ты здесь живёшь?

— Да. Но я не об этом хотел…

— Весь этот дом — он ваш?

— Да, с прошлой недели. Но…

— И вас отсюда никто не может вышвырнуть? Какой ты счастливый.

Вар посмотрел на свой дом — словно в первый раз его увидел. Весь дом. От широкого бетонного крыльца с одной ступенькой, с которой он, пятилетний, прыгал по многу часов в день, до его собственной комнаты под самой крышей, с потолочным окном прямо над кроватью, в которое каждый январь идеально вписывалась Большая Медведица, — комнаты, которую ему на следующей неделе придётся уступить родителям, но через пару месяцев он получит её обратно…

— Ты права, — сказал он. — Счастливый. Но…

— Отлично. Ну что ж, спасибо, что показал мне, какой ты счастливый. А теперь я пойду обратно и скажу миссис Ставрос, что потеряла её тележку. — Она резко развернулась и зашагала к тротуару.

Вар уже было почти схватил её за руку, чтобы потянуть обратно, но в последний момент удержался.

— Она у меня, — сказал он вместо этого, засунув руки поглубже в карманы. — Я тебе это и пытаюсь сказать всё время. Твоя тележка. Она здесь. Это я её взял.

— Ну да, конечно, — проворчала Джолин, но всё же пошла за ним во двор.

Добрых десять секунд она стояла застыв, словно на стоп-кадре. А потом рухнула на колени перед банками от чипсорешков и стала нежно, кончиками пальцев, гладить папайи. Казалось, она хочет обнять каждое растеньице отдельно.

— Они все здесь? Все сто четырнадцать?

— Все сто четырнадцать.

Она подбежала к компостным кучам. Потом обернулась к нему.

— Эшли мне помогла. А инструменты твои в сарае.

— И всё это?..

Вар подошёл к ней.

— Это всё твоё. Двор и сарай. Придётся начинать всё с начала, но я помогу.

— Моё?

— Родители подарили это мне, а я дарю тебе.

Она показала на щит-раскладушку, прочитала вслух: «РЕАЛЬНЫЙ МИР», и брови её вопросительно поползли вверх.

— Потому что ты права. В реальном мире случается много плохого. Но всё, что мы делаем, чтобы это исправить, — это тоже реальный мир. Мы сами — это тоже реальный мир.

Джолин сняла очки. И Вар увидел своё отражение в её глазах. Отражение того, кто, может быть, хоть самую чуточку, настоящий герой.

В пять Вар услышал, как подъезжает машина, и показал Джолин большой палец. Он заранее ко всему подготовился.

Через несколько секунд из задней двери показалась мама.

— Уф-ф, никаких больше вторых смен! — С видом огромного облегчения она провела рукой по лбу. И огляделась по сторонам. — А это что такое?

— Ты отдала мне двор, — напомнил Вар.

— Конечно. Но я не ожидала, что…

— Папайи! — начал Вар заготовленную речь. — Джолин говорит, мы можем брать, сколько захотим.

Только тут мама наконец заметила Джолин, и на лице её расцвела улыбка.

— Джолин?

— Она мой друг, мы подружились этим летом. Так вот: папайи хороши и на завтрак, и на обед, и на ужин.

Мамина улыбка сделалась шире.

— Твой друг. Как хорошо. Из «Рекреации».

Вар понял — увы, поздно, — что подготовился он не ко всему. Он упустил ключевую деталь. Он попытался взглядом подать знак Джолин, но она уже положила совок и отряхивала руки.