Вскоре после публикации моей «взрослой» книги про интровертов я получила письмо от преподавателя академии Гринвич — старейшей частной школы для девочек в Коннектикуте. Учительница прочла мою книгу, и это заставило ее взглянуть на своих учениц совершенно другими глазами. По ее мнению, весь учебный процесс несоизмеримо выиграет, если педагоги начнут прислушиваться к потребностям учеников-интровертов. Учительница, миссис Френч, руководила исследовательскими проектами в школе. В начале учебного года девочки вместе выбирали исследовательский проект, связанный с повседневной жизнью мальчиков и девочек, и в течение года собирали данные. Осенью следующего года миссис Френч спросила свою группу, кого учителя постоянно призывают более активно участвовать в классных дискуссиях? В группе были девочки разных темпераментов, но интроверты сразу оживились. За вопросом последовало обсуждение, и эта тема очень заинтересовала учениц. Они решили разобраться, что значит быть интровертом.

Весь осенний семестр они читали отрывки из книги «Интроверты», пересматривали мою лекцию TED и планировали исследование. А в январе собрали фокус-группу из преподавателей, не знавших, какую тему изучают девочки. Но как только их стали расспрашивать о том, что значит «хороший» ученик и как они себе представляют идеального школьника, учителя догадались, что юных исследовательниц больше всего интересует активность в классе. Разговор с фокус-группой вскоре превратился в откровенную дискуссию, и уже сами преподаватели стали задавать вопросы.

Когда выяснилось, что девочки исследуют учеников-интровертов и их школьный опыт, учителя отреагировали по-разному. Кто-то продолжал настаивать, что активное участие в обсуждениях необходимо, другим хотелось больше узнать об интроверсии и научиться подстраиваться под тихих учеников. Разговор зашел о разнице между устными ответами и активностью учащихся (это мы обсуждали во второй главе), и некоторые учителя поделились своими методами работы с подростками-интровертами. Например, одна учительница общалась с тихими ребятами один на один, заранее сообщала тему следующего урока и просила как следует подготовиться. Когда же вызывала их на уроке, дети были готовы отвечать.

После разговора с фокус-группой девочки разослали ученицам старших классов анкету с вопросами, похожими на приведенные в начале книги. Выяснилось, что примерно треть учениц школы — интроверты (что совпадает с общей статистикой по населению). С помощью миссис Френч они добились того, чтобы книгу «Интроверты» включили в список внеклассного чтения на лето.

Когда чуть позже я посетила эту школу, меня поразило, насколько внимательно там относились к потребностям интровертов и экстравертов. Не могу сказать, что ситуация радикально изменилась. Например, в школе по-прежнему проводили шумные мероприятия, которые так нравятся экстравертам. В первый день учебного года в школе по традиции устраивают шумный и немного дикий праздник для старшеклассниц с музыкой, танцами и первобытными воплями. На утреннем собрании каждая из старшеклассниц должна пробежать через «тоннель» из вытянутых рук, затем выйти на подиум и закричать во все горло. Когда я приезжала в школу, эта безумная традиция все еще существовала. И Мэдисон, девочка-экстраверт, ждала праздника с восторгом. «Он мне даже снится! — смеясь, признавалась она. — Но моя хорошая подруга, классический интроверт, сказала: “Не то чтобы я ненавижу праздники, просто это не мое”».

Однако меня поразило, как внимательно в этой школе стали относиться к потребностям экстравертов и интровертов. Учителя изменили подход к активному участию в устных обсуждениях и стали вовлекать тихих учеников в работу, но при этом интересы учеников-экстравертов не ущемлялись. В одном из классов учитель настаивал на том, чтобы девочки думали в течение минуты, прежде чем ответить на вопрос. Мэдисон призналась, что ей обычно хочется выпалить ответ немедленно, и неважно, правильный он или нет. Но с введением дополнительного времени на размышления она стала более вдумчивой.

Эти изменения происходят в школах по всей стране, и мы с коллегами планируем продолжать нашу тихую революцию. Например, запускаем пилотные программы для школ, которые стараются приспособить учебный процесс к потребностям интровертов, и нам важно знать ваше мнение. Подробнее о том, как внедрить эту программу в вашей школе, можно узнать на сайте Quietrev.com. Напишите нам, и мы с радостью свяжемся с вами и приедем в вашу школу!

Вот три метода, которые помогут учителям перейти от модели активного устного участия в обсуждениях к модели вовлеченности.

Многие боятся, что интернет может еще заметнее усугубить склонность к интроверсии, особенно у учеников, которые не любят высказываться вслух. Но на самом деле интернет в данном случае — хороший помощник. Например, вот что сделала Мишель Лампинен, учительница английского языка в старших классах из городка Фрихолда, штат Нью-Джерси. Они с классом смотрели экранизации книг из школьной программы и обсуждали их в «Твиттере» и чатах. Мишель пришла к выводу (и многие учителя это подтвердили), что дети, которые редко поднимают руку в классе, охотно комментируют происходящее в чате. Однажды она поручила ученикам создать блог и в течение года написать минимум десять постов. А другим ученикам нужно было писать продуманные комментарии. Это не только побудило ребят знакомиться с мнениями одноклассников и размышлять над ними, но и стало предлогом для многочисленных обсуждений в классе, которые вряд ли бы состоялись без интернет-общения.

Учитель средней школы из Сингапура Джабиз Раисдана когда-то тоже считал, что без устных ответов на уроке не обойтись. «Я тоже попал в эту ловушку: мне казалось, что застенчивых людей и интровертов нужно “улучшать”, заставляя их чаще высказываться вслух», — признался он. А потом один ученик заставил педагога изменить не только отношение к этому вопросу, но и учебный процесс в целом. «У меня был ученик, — вспоминает Раисдана, — очень талантливый парень, который снимал свое кино. Он был очень замкнутым».

В классе мальчик никогда не подавал голоса. В первые дни Раисдана поощрял его участие в дискуссиях, интересовался мнением по тому или иному вопросу. На второй неделе мальчик наконец заговорил. «Я сейчас не готов ответить, — произнес он. — Когда мне будет что сказать, я обязательно это сделаю, а пока не спрашивайте меня, пожалуйста».

Раисдана не обиделся, но почувствовал себя нокаутированным: «Я сидел и думал: тринадцатилетний парень только что поставил меня на место!» Действительно, ученик высказался, возможно, слишком прямолинейно, и другие учителя вряд ли отнеслись бы к его словам с таким же пониманием. Но Раисдана прислушался к мальчику, потому что тот идеально сформулировал проблему: нет смысла отвечать, раз пока нечего сказать. И хотя ученик никогда не тянул руку на уроках, его письменные задания демонстрировали глубину понимания. Он прекрасно формулировал свои мысли. По его работам было понятно, что слушает он внимательно, впитывая каждое слово. Он был образцовым учеником, просто очень замкнутым.