Еще несколько секунд – и Алина уже стояла на ровной площадке.

Она вбила крюк, завязала узел на одном конце шнура и, сделав двойную петлю, закрепила поверх узла. Потом потянула шнур через клапан карабина, прикрепленного к крюку. Другой конец шнура внизу поймал Кепке.

«Ты или я?» – спросил он глазами у Шееля.

«Ты», – усмехнулся командир. И напутствовал помощника:

– Ни пуха тебе, ни пера, Хорст.

Кепке взялся за веревку. Теперь настала его очередь «показать класс». Он взбирался на скалу без видимых усилий. Но казался не альпинистом, а бойцом группы антитеррора. Скорее всего потому, что на нем, в отличие от товарищей, включая командира, была темная одежда. Плюс автомат за спиной и упряжь с ножнами на бедре.

И вот он уже стоит на краю, бросает Алине: «Привет, крошка», чувствует в своей руке влажную ладонь Алины.

– Привет, мой грубиян. – Она вдруг подалась вперед, и Хорст, теряя равновесие, ощутил свой желудок в районе кадыка. Он под углом навис над пропастью, упираясь ногами в самый ее край.

Глаза Алины горели. А ладони влажные. Хорст почувствовал, как его хватка слабеет, ладонь начинает предательски скользить. Он другой рукой намертво вцепился в запястье Алины:

– Да ты чокнутая!!!

– Отпусти, – спокойно произнесла Алина. – Больно.

– Отпустить?!! – Сейчас Кепке отмерял жизнь мгновениями. – Ты, дура!

– А давай упадем вместе?

Она придвинулась еще ближе. Кепке вытянулся над пропастью чуть ли не в горизонтальном положении. Он во все глаза смотрел на женщину и читал на ее лице решительность. Целую вечность длились короткие секунды, за которые в глазах Алины произошла перемена. Животный страх Хорста работал на пределе, и он уловил в черных зрачках ненормальной подруги колебание.

Она неожиданно схватила его за рукав черного пуховика и резко дернула на себя. Хорст растянулся на снегу.

– Ладно. – Она брезгливо посмотрела в его полные ужаса глаза. – Теперь за работу. Ларс не любит ждать.

– Алина! – прошипел Кепке, найдя в себе силы приподняться на локтях. – Ты должна запомнить одну вещь: когда-нибудь я убью тебя!

– Знаешь, я почему-то верю. Ты можешь сделать это после того, как мы поднимем остальных.

Какой там Уэдж! Какой склон!

Вот именно склон! Сергей только склонял эти красивые слова, зная о массиве Канченджанги только теоретически, держа, впрочем, в голове расстояния. Но как только огляделся вокруг, тот путь – через склон Уэджа, а потом через морену, где он рисковал получить по голове камнем, – вдруг обрел реальные очертания. И снова сравнение. С Сахарой. Пожалуй, предместья Канченджанги были ничуть не меньше.

Он стоит на плато. Впереди карабкаются муравьиные фигуры немцев, сзади, того и гляди, появится штурмовой отряд… кого? Черт их знает, но, наверное, тоже не лучше – с автоматами и бритыми затылками.

А его далеко видать. Со всех сторон.

– Вот чертовы Гималаи, спрятаться негде, – Сергей вторые сутки разговаривал сам с собой, и это начало превращаться в привычку. – Куда идти? Покорять? Кого – Кангбахен, мать его? Сухову хорошо было – ходит с чайником по пустыне, джигитов откапывает, Абдуллы не боится, потому что знает – брать его надо через трубу.

Через трубу. Память вернула его на четыре года назад, к горному учебному лагерю, где заперли себя боевики Тохарова. Показала нервного капитана Максумова: «Тохарова через трубу не возьмешь, у него пулемет». Потом – майора Рогозина: «Как раз через трубу и будем его брать. Готовься к работе, Сережа». И снова майор, но спустя какое-то время: «Доволен своей работой?» – «Очень устал, товарищ майор».

Дверца в прошлое нехотя закрылась. Перед глазами – настоящее.

– Эх! Хотя бы кого-нибудь в снегу закопали! Хоть того же Хорста. Хорст-Саид – нормально. Восточнонемецкий гибрид. А еще лучше – Алину.

Сергей дурашливым голосом пропел:

– Алина, открой личико. Если, конечно, ты не Абдулла.

Он закинул сумку за спину и пошел вслед за немцами.

Кто такая Алина, Курочкин узнал к вечеру, когда, пользуясь пластами тумана, ползавшими по склону, почти вплотную приблизился к каменной гряде над снежным карнизом. Левее карнизов на привале отдыхали немцы.

Сергей четко определил, что наиболее рациональный путь лежит по вертикальной стене, на вершине которой раскинулось небольшое плато. С места своего наблюдения он видел надежные укрытия от ветра: бивак так и напрашивался под массивный выступ вверху скалы. Только были два «но». Первое: Сергей не видел, что там, дальше, на самом плато; вполне вероятно, что дальше можно найти более выгодное место. И второе: подъем на скалу займет достаточно много времени, а до сумерек рукой подать.

В Сергее заиграло профессиональное любопытство: кто возьмет на себя ответственность взобраться по вертикальной стене? «Скорее всего дерзкий Хорст-Саид, – подумал он. – Потому что я больше никого не знаю».

Но он ошибся. Около семи часов вечера он увидел, что Алина начала раздеваться. Сергей опешил: «Чего это она?!» Только Алина сняла с себя не все. На ней остались тренировочные брюки в обтяжку и легкая куртка, плотно прилегающая к телу. Женщина шагнула к стене.

Сергей даже привстал: «Здорово лезет!» Он также по достоинству оценил ее экипировку: все в обтяжку. Не дай бог резкий порыв ветра, и свободная одежда запарусит. Тогда только вниз: голова – жопа – ноги. А она лезла без страховки.

Сергей, глядя на восхождение Алины, забыл на время, кто перед ним. И, может, вспомнил бы, когда Алина оказалась наверху, но вот на веревке показалась еще одна знакомая фигура. В Хорсте он тоже определил опытного альпиниста, но не скалолаза.

– Еб-т-ать… – невольно вырвалось у Сергея, и он снова привстал. – Чего это они там делают? – Хорст висит над пропастью, а Алина, согнув ноги в коленях, держит его за руку. Эта пара напомнила Сергею фигуристов, когда партнерша, почти касаясь льда головой, кружится вместе с партнером, удерживающим ее за руку. Только здесь было все наоборот. И вместо льда под головой Хорста двадцать пять метров пропасти. Потом Хорст пропал.

«Вот это они развлекаются!»

Следующим поднимался «мужик с автоматом». Тоже альпинист, определил Сергей, глядя на Шееля. И все. Больше в отряде альпинистов не было, остальные выглядели кулями на веревке. Правда, нашелся еще один, но профессионализма в нем не чувствовалось, скорее всего просто необычайная ловкость, которая с лихвой компенсировала его альпинистскую неграмотность. «Но в горах он не новичок», – определил Сергей.

Но прежде чем определиться окончательно, Курочкин чуть было не задохнулся от нахлынувшего чувства. Он собрал всю силу воли, чтобы не вскочить и не закричать: пятым поднимался Александр Николаевич Скоков, шестым – Вадим Паненок, врач экспедиции; Вадим имел два высших образования и исполнял в отряде две функции – доктора и ответственного за связь.