Скокова слегка подтолкнули: «Вперед!» Руководитель российской экспедиции взялся за веревку и уверенно поднялся. Теперь очередь Вадима. Доктор предостерегающе поднял руку: «Не надо нежностей, я сам», и вскоре присоединился наверху к Скокову.

Вот этого Сергей никак не ожидал. Он стиснул кулаки: «Живы!» Но идут в группе в качестве заложников. Как хотелось Сергею хоть как-то дать знать о себе – я здесь, совсем рядом, я… помогу! Сложная обстановка. А в таких ситуациях Сергей искал выход, а не терял голову. Потому снова включился в работу, сосредоточившись на остальных боевиках.

Он посчитал всех, внимательно наблюдая за каждым, отметив про себя, что в отряде есть один больной; ропщущих определить он, конечно же, не мог.

Девять человек. Девять… По губам скалолаза пробежала бледная улыбка. Как там у Эдуарда Тополя? «… в образе еврейского Рембо я отправился на озеро…» Он перефразировал известного писателя: «В образе русского Рембо я поднялся в горы». Мне бы только автомат и теплую одежду. А в скалах я всем девятерым дам фору.

А куда деваться? – в который раз спросил себя Сергей. Считай, я к ним привязан. Теперь привязан. Назад нельзя.

Мне нужна теплая одежда и автомат, уже твердо и окончательно решил он. Брать буду сегодня ночью.

Сергей рисковал. Прижавшись к скале, он шарил в темноте руками, пытаясь нащупать мало-мальски пригодный для опоры пальцев выступ. Ночь не такая темная, но здесь хоть глаз коли. И еще ветер – холодный, он приводил в негодность единственный инструмент Сергея – его железные руки.

Как и у Алины, через его плечо висел моток веревки, только в два раза длиннее, он еще внизу связал два шнура вместе; в карманах куртки лежат два карабина, вокруг пояса намотаны два отрезка шнура по два метра в длину каждый.

Скалолаз поднялся всего на пять метров, и вот – неожиданная остановка. Он шарил руками, но пальцы нигде не встретили ни малейшего выступа. Тем не менее Алина поднялась на скалу без единой задержки.

Сергей отпустил одну руку и сунул ее за пазуху. Через минуту, почувствовав тепло в пальцах, поменял руки местами.

«Как же она сумела забраться?» Он в медленном темпе прогнал подъем Алины. Она поднималась по прямой и только один раз сместилась влево. Так, где это произошло?

Сергей отчетливо припомнил резкое движение Хорста, когда Алина проделала над его головой рискованные действия.

Точно. Это было здесь. Алине пришлось слегка оттолкнуться, чтобы уцепиться за выступ. Рискованно. Но где же этот выступ?

Скалолаз сделал перерасчет на собственный рост. Точнее, представил на месте Алины себя. В его воображении руки Алины стали вытягиваться. Стоп! Достаточно. Теперь ноги. Еще… Еще… Еще… Сергей осадил себя и чуть укоротил ноги Алины. Вот теперь хватит. Значит, до выступа около двадцати сантиметров, и под ногами должна быть опора. «Хотя не обязательно, удержусь на пальцах».

Сергей как следует отогрел на груди левую руку и поднял ее. Потом немного опустил. Еще немного. Теперь слегка оттолкнуться и зацепиться. Неожиданно его стал разбирать смех, ситуация чересчур напряженная и нервозная, темень, вертикальная стена, пять метров пустоты и камни внизу: насмерть не разобьешься, но, не дай бог, сломаешь ногу или руку – финал один.

Смех нервный. Сергей подумал, что внизу надо было подложить сумку. И… оттолкнулся.

Оттолкнулся немного сильнее, чем следовало. Тело пошло вниз, ногти карябали шероховатую поверхность скалы. И – сильный удар в кончики пальцев.

Под ногами все же был выступ, причем довольно удобный, сантиметра два в ширину. Носки ботинок стукнули в него, а скалолаз уже успел перенести правую руку взамен левой, отскочившей от выступа.

«Держать, держать, держать, держать, держать», – прозвучала в голове длинная очередь.

Локоть правой руки неудобно расположился на груди и давил. Но это длилось мгновения, пока Сергей снова не поменял руки. Все, теперь он стоял мертво.

Торопиться нельзя. Скалолаз привел дыхание в норму и отогрел правую руку. Затем стал искать следующую зацепку. Но нашел целый «балкон» шириной в десять сантиметров. Не включая в работу ноги, подтянулся на нем и нашел следующую точку. Раз… Два… Без видимых усилий Сергей перебирал руками, будто взбирался по «шведской лестнице» в спортзале. В самом верху, уже на горизонтальной плоскости он нащупал вбитый крюк. Отлично!

Сергей сидел на корточках на краю скалы и искал глазами палатки. По небу плыли рваные облака, то и дело набегая на луну. Глаза долго привыкали к тусклому мерцанию, но вскоре Сергей сумел различить контуры палаток. Дальше – лучше, через две-три минуты он довольно отчетливо видел их.

На сегодняшнюю ночь он особо не уповал, но постоянно держал в голове «больного». Руки-ноги у того вроде бы в порядке, скорее всего, простуда. Вот именно на это рассчитывал Сергей. В горах, как широко это известно, нет медицинских стационаров, за исключением спасательных баз, где оказывают первую медицинскую помощь, но заболевших стараются изолировать. А это значит, что, если тот парень действительно чихает и кашляет, его постараются поместить отдельно ото всех. И сделают это если не сегодняшней ночью, то следующей. Его поместят в отдельную палатку, обезопасив себя от возможности заражения простудной инфекцией. А вообще это делают по-другому: эвакуируют больного, используя промежуточные, номерные лагеря, пока не доставят в базовый лагерь. Но у этих лагерей не было, террористы шли так, словно хотели остаться в горах навсегда.

О возможном ночном дозоре Сергей не думал. Немцы идут полным составом, идут днем, на максимальном форсаже, и надо только догадываться, как они устают за время изматывающих переходов по глубокому снегу, неровностям каменистых нагромождений, держа от второй бригады расстояние в один дневной переход. Едва разбив палатки, они падают, как убитые, восстанавливая в глубоком сне силы для следующего броска; а дозорные, не поспав даже двух-трех часов, идут не в полную силу, чем замедляют темп отряда. Что касается заложников, то им наверняка связывают на ночь руки и помещают в палатку с двумя-тремя террористами. Вскоре Сергей убедился в этом, в течение нескольких минут понаблюдав за лагерем: дозора он не обнаружил.

Сергей проанализировал сложившуюся ситуацию, и еще внизу в его голове созрел четко организованный план, основанный на известных уже умозаключениях. Без этого он не проделал бы рискованного ночного восхождения по вертикальной стене.

Прежде чем приступать к активным действиям, он должен был приготовить путь к отступлению. Для этого ему требовалось укрепить на крюке веревку в полуметре от места соединения двух отрезков, использовав скользящий узел. По одному из отрезков можно спускаться, а за другой, достигнув подножья, достаточно потянуть, чтобы веревка освободилась от крюка и упала вниз.

После этой несложной процедуры следовала разведка. Сергей будет прислушиваться, находясь у каждой из палаток по несколько минут, пытаясь по дыханию определить ту палатку, где находится один человек. Дыхание его, судя по всему, хриплое, тяжелое. Вряд ли он поднимет крик, когда в его палатку кто-то осторожно заглянет: только кто-то из своих. В спальный мешок, застегнутый до подбородка, помещается обувь, чтобы утром не совать ноги в ледяные ботинки. Практически человек, лежащий в спальнике, связан. А Сергей нашел этому более точное определение: спутан. Он с коротким замахом бьет жертву чуть повыше виска и пониже темечка. Потом вытаскивает безвольное тело из палатки, взваливает его на плечи и несет до обрыва. Там спускает его вниз на шнуре, бросает вниз и рюкзак с вещами и оружием, которые Сергею жизненно необходимы. Он готовит ему побег… до ближайшей расщелины. Товарищи будут искать беглеца и найдут его следы на дне пропасти: смалодушничал, ушел, провалился. Но спуститься за его вещами им не дадут нависшие над пропастью огромные шапки снега: десятки альпинистов нашли свой покой именно в таких местах и лежат там под слоем снега до сих пор.