Теперь нам нужно было только подождать самоходку, чтобы продолжить путь. Полностью проводить зачистку села мы, естественно, не собирались. Расчистили себе дорогу, и можно ехать дальше. Осталось только перевязать раненых и подобрать трофеи. Приказав это сделать, наш командир, конечно, имел в виду только пулеметы и автоматы. Но у Стрелина и Свиридова уже были свои устоявшиеся взгляды на то, как выглядят трофеи. Яковлев, потеряв дар речи, наблюдал за тем, как быстро десантники привели в походное положение немецкие гаубицы. Несколько лошадей, которые должны были их тащить, получили ранения во время боя, но их заменили другими, выпряженными из немецких же повозок.

Обследовав два орудия, стоявших в сторонке, Стрелин подбежал к нам и с озабоченным видом отрапортовал:

– Товарищи командиры, одна гаубица неисправна, затвора у нее нет. Как, взрывать?

С трудом придя в себя, Яковлев покачал головой и, с трудом сдерживая смех, произнес, стараясь сохранять серьезное выражение лица:

– Я, конечно, слышал рассказы о том, что твоя рота захватила у немцев целый гаубичный полк. Но, признаюсь, думал, что это так, обычные фронтовые байки.

– Ну, может, и не полк, – скромно возразил я, – а от дивизиона-другого мы никогда не отказывались.

– Ладно, неисправную гаубицу взрывайте. С собой мы все это богатство, конечно, не возьмем, но переправить к своим успеем. С той стороны особой стрельбы пока не слышно, а значит, наши войска сейчас успешно продвигаются вперед вслед за нами. Пусть орудия повезут два красноармейца из числа легкораненых, и подберите им в помощники четырех человек из местных жителей.

– С остальными ранеными что делать? – поднял я еще один важный вопрос. – В селе слишком опасно, немцы могут вернуться.

– Согласен, оставлять их здесь нельзя. Мы не знаем, кто первым войдет в село, наши или немцы. Так что освободите место в «ганомаге» и устройте их там поудобнее.

* * *

Никакого движения на дороге не наблюдалось, и мы спокойно ехали вперед, прислушиваясь к тихому рокоту далекой канонады, который доносился откуда-то издалека, так что нельзя было точно определить направление. Через пару километров такой спокойной езды с передового танка сообщили, что натолкнулись на остатки разгромленной колонны. Когда мы к ней приблизились, у нас отлегло от сердца. Техника была явно немецкой.

Обугленные остовы машин еще дымились, так что это не могло быть работой группы Масленникова, да и в прорыв они шли не здесь. Огневой налет артиллерии тоже не мог накрыть колонну с такой точностью.

– Штурмовики постарались, – предположил Яковлев, любуясь на картину разгрома, – но мало их было, не больше двух.

– Только один, – возразил я с видом знатока. Еще бы, побывал на аэродроме штурмовиков, пообщался с летчиками. – В такую погоду ведомого потерять – раз плюнуть, вот и вылетают в одиночку.

– А ведь фрицы-то нас встречать шли, – заметил Авдеев. – Кто знает, если бы они успели окопаться и замаскировать пушки, то мы бы еще пару-тройку танков потеряли. Вовремя наши летчики их обнаружили.

– Так и должно быть, – присоединился к обсуждению Леонов. – Надо уничтожать колонны противника на марше и не допускать их подхода к переднему краю. Так в наставлениях написано.

– Эх, Лешка, – печально вздохнул я, – в уставах много мудрых мыслей записано, да только штурмовиков у нас на весь фронт только раз-два и обчелся. Так что надеемся только на себя и внимательно смотрим по сторонам.

Но смотреть по сторонам именно в этот момент было не слишком приятно. Неведомый мне летчик явно был снайпером и снаряды не экономил. Так что сейчас вокруг нас в обилии встречались образчики различных видов смерти. Тут были немцы, иссеченные осколками, разорванные на части, сгоревшие в кузове грузовика, в котором взорвался бензобак. Естественно, попадались и самые разнообразные комбинации.

– Широкий выбор у немцев, – прокомментировал жутковатую картину Леонов. – Если они непременно хотят умереть, то могли бы это сделать и дома. Нечего было так далеко переться.

Мы ехали в хвосте колонны, поэтому не видели всего, что было на дороге. Под гусеницы нашего танка ложилось какое-то серое месиво, состоящее из снега, пепла, обрывков одежды и еще чего-то бурого. По сторонам же разворачивалась картина, запечатлевшая последние минуты жизни немецких солдат. Многие машины стояли накренившись в кювете. Водители отчаянно пытались вырваться с дороги, ставшей смертельной ловушкой, и уйти от обстрела, но в такой болотистой местности придорожные канавы роют глубокими, и шансов у фрицев не оставалось. А вот валяется помятая пушечка, видимо, детонировал передок, наполненный снарядами. Дальше огромная воронка, которую даже танкам пришлось объезжать – здесь закончил свой опасный путь грузовик с боеприпасами. Вдруг с одного из танков спрыгнула фигурка в белом маскхалате.

– Это он что, помародерствовать решил, – недовольно нахмурился Яковлев. – Не время сейчас.

– Это сержант Стрелин. Раз он что-то задумал, значит, дело стоящее, – заступился я за своего подчиненного.

Ну точно, так и есть. Когда мы поравнялись с ним, то увидели, что сержант возится с уцелевшей немецкой пушкой. Выжившие в этой бойне фрицы скорее всего занялись своими ранеными, и только поэтому не успели забрать технику. Но скоро они сюда вернутся и начнут искать уцелевшее оружие.

Что именно там сделал Стрелин, я не разглядел. Калибр у пушки слишком маленький, чтобы в ствол можно было засунуть гранату. Однако, поколдовав над казенником, Стрелин бросился к самоходке, замыкавшей колонну, а громыхнувший за ним взрыв показал, что эксперимент оказался удачным.

Еще находясь под впечатлением от увиденного, я прозевал появление самолета, заметив его лишь после того, как услышал команду «воздух». Танки продолжали двигаться, только задние машины притормозили, увеличивая дистанцию. Оглядев колонну, я заметил, что пулемет на «ганомаге» сняли с переднего станка и переставили на вертлюг, позволяющий вести зенитный огонь. Пулеметчики установили свои машингеверы на башни, но без команды пока не стреляли.

Немецкий разведчик сделал над нами круг, но не заметив ничего подозрительного, покачал крыльями и спокойно полетел дальше. Ну подумаешь, едут какие-то солдаты в белых маскхалатах на белых танках. Ясно ведь, что не русские, фронт ведь вон где.

– Говорил я не рисовать красные звезды, – похвастал Яковлев, помахав рукой летчику. – А замполит еще возражал, как же это советские танки без звезд будут в бой идти. Но комполка объяснил ему, что если немцы хотя бы на пару мгновений задумаются, чьи же это машины, то мы получим большое преимущество. Каждая такая секунда приближает нас к победе.

Когда самолет скрылся из виду, старлей вытащил из башни планшет и, удерживая карту, которую ветер вырывал у него из рук, показал мне дальнейший маршрут.

– Сейчас проедем низинку, а потом у холмика остановимся и вышлем вперед разведку. Твои лыжники пройдут до следующего села и все там проверят.