от охотницы и вернулся в гостиную, желая услышать мнение Нэнс. Однако та ещё не спустилась после того, как он отослал её из-за звонка дяди.

О предназначении ключа гадать было бесполезно. Брелок нёс больше информации: вырезанный из металла вытянутый лотос, испещрённый символами из разных культур. По задумке каждый элемент подводил зрителя к концепции «чистоты». Чистоты человеческой расы: без вампиров, без байхантов, без генной терапии и особей с «вредными мутациями».

Дав брезгливо приподнял безделушку и принюхался. Разило отдушкой салфеток.

Он хотел думать про «Чистоту», но на первый план выходила Ада, и он попытался придумать, что делать с ней. Отпускать трофей с таким потенциалом было расточительством. А держать рядом — слишком опасно, себе дороже. Подарить дяде? Как вариант! Хотя нет, лучше Лоренцо, пусть хоть она ему шею свернёт!

Дроны вновь где-то завелись, напрягая Давиде, хотя вообще он относился к технологическим инновациям благосклонно.

…Дальнейшее вампир после восстанавливал по кусочкам, доставая из расплавленного стекла памяти. Он помнил взрывы, летящие в лицо куски штукатурки и сошедший с ума пол. Помнил запах горючего, снова взрывы и мебель, бросающуюся под ноги. Его оглушило, осколком поранило глаз, он пробирался к выходу, спотыкаясь и падая.

— Нэнс!!! Оскар!!!

Дав знал одно: нужно выбраться. В доме был огнеупорный подвал на случай пожара, но идею забраться туда он отмёл сразу.

Коридор перекрывал огонь, особенно свирепый возле лестницы. Среди всполохов различались осколки бутылки. Воздух из разбитого окна раздувал пламя сильнее.

— Нэнс!!! Прыгай на улицу! Оскар!!!

Никто не отвечал, и сердце Давиде заколотилось быстрее. Сорвав со стены огнетушитель, он справился с пламенем, преграждавшим дорогу на кухню. Там царил бедлам: одна из бомб, очевидно принесённых дронами, рванула у чёрного входа. Им отрезали путь. В дыму и пыли Дав, кашляя, почти на ощупь находил и отбрасывал куски оплывшего пластика, бывшие некогда кухонным гарнитуром. Наконец, раздался стон.

— Оскар!

Дворецкий валялся без сознания с неестественно вывернутой рукой. Дав похлопал его по щекам, ни на что не надеясь, но мужчина пришёл в чувство.

— Синьор… Одеяло… в углу рядом с огнетушителем.

Жар нарастал. Неповреждённый глаз слезился, пока другой медленно зарастал. Дав бросился в указанном направлении за асбестовым одеялом.

— Вам бы в подвал…

— Нет!!!

— Снаружи могут ждать…

— Лучше снаружи!

Нэнс… В треске пожара Дав старался уловить движение вампирши. Она ведь должна сделать хоть что-нибудь! Она нужна ему! Она не может вот так…

Подняв дворецкого так, чтобы быть ему опорой, Давиде обернул их спасительным одеялом, и направился снова в гостиную. Голые ступни сгорели до мяса, но Давиде шел, игнорируя боль, сдерживая порывы ускориться, дабы не навредить Оскару. Наверху что-то обрушилось, заставив Дава внутренне содрогнуться. С каждым шагом внутренний голос орал всё настойчивей: «Нэнс! Где Нэнс?»

Если бы не одеяло, они бы не добрались до окна, а если бы не сверхчеловеческая сила вампира — не открыли бы. Но они добрались и открыли, вывалившись в обжигающе ледяной воздух на заднем дворе, не до конца веря в спасение. Дав вскочил, однако из-за повреждённых ног не удержался, упав на траву.

— Нэнси!!!

Оскар лежал, не шевелясь, только его грудная клетка высоко вздымалась. За оградой переговаривались зеваки:

— Кажется, вылез!

— Эй там, помощь нужна?

Вампир со злостью сжал траву под ладонями. Крикнул в ответ:

— Пожарные нужны!!!

— Дык едут!

«Хорошо «едут». Без сирен!»

Перевернувшись на спину, Дав выжал всю силу лёгких:

— НЭНСИ!!!

Она должна была быть жива. Пожар захватывал первый этаж, а второй, как теперь видел Давиде, пострадал от взрыва, но не горел. Но женщина не отзывалась, как уже давно не отзывалась ему в ней та, кого он любил.

Непрошенно замелькали картинки из прошлой жизни: Венеция, старый особняк, тонкий стан Нэнси за пианино. Музыка, свечи, книги и ноты. Бесконечные листы, исписанные её сочинениями. Прикосновения, сперва неловкие и нежные, а затем требовательные и страстные. И ведь она всё ещё где-то есть! Его Нэнси всё ещё где-то есть. Наука движется вперёд, и пока оболочка не мертва, они могут встретиться…

Он прополз пару метров на четвереньках, когда кто-то в чёрных трениках и кроссовках приземлился перед ним, без проблем преодолев ограду. Дав запоздало осознал неладное: охотница уже дважды перелезала через забор, а сигналка не реагировала. Как они с Оскаром это упустили?

Ада вышла из мобилизации и бросилась к дворецкому:

— Оскар! Сэр!

— Я в норме, мисс, — прошептал тот, закашливаясь.

Он был не в норме, ему требовался врач.

— Ты! — прохрипел Давиде. — Ты с ними! Ты отвлекала!

Она всплеснула руками.

— Да я вернулась, чтобы помочь! Отвезти вас в больницу?

— Нет!!!

Громкий треск на втором этаже заставил обоих повернуть головы. За треском последовал вскрик. Как в полусне Давиде вновь поднялся.

Залезть по стене. Пронестись ураганом по спальням, вытащить Нэнси через балкон. Займёт несколько минут, только бы…

«Только бы» не случилось. Конечности подвели, вампир хлопнулся на колени. Пожар неумолимо разрастался, отбирая последние шансы добраться до призрака женщины, которая по-прежнему была ему дорога. Давиде поднял глаза на охотницу. Если Бог есть, её послал именно он.

— Спаси её.

Ада вскинула брови с непониманием.

— Спаси её!!! Проси что хочешь, спаси!

Она сориентировалась поразительно быстро. Достала верный смартфон, направила на Дава камеру как Немезида меч и заговорила с ледяной беспощадностью:

— Скажи, что принесёшь мне головы Ножа и Плети — Гила и Монтеро из клана конкистадоров.

Дав почувствовал себя так, будто был пьян, а теперь протрезвел.

— Ада…

— Говори!

Звон. То ли посуды, то ли люстры. На втором этаже. Крик, больше похожий на громкий выдох. Жива!

Ноги восстановятся минут через пять… Огонь поднимется раньше. Давиде сдался.

— Обещаю устроить смерть Гила и Монтеро из клана конкистадоров.

— Даже если твой клан будет против.

Язык сопротивлялся, но Дав произнёс:

— Даже если мой клан будет против.

— Точно?

— Да!!!

— И даже если я погибну.

— Даже если ты… погибнешь.

«Santa Maria, что я творю?..» Он ответил себе сам: «А ради кого ещё творить? Кто у меня остался?»

— В облаке, — сказала девушка одними губами, отбрасывая трубку. Наконец громыхнули сирены.

Луну затянуло не то дымом, не то облаками. Обвязав вокруг шеи асбестовое полотно, охотница молниеносно, по-паучьи, взобралась по изуродованному фасаду и разбила балконную дверь. Люди с другой стороны дома что-то кричали. Ветер лупил по щекам и выдавал