— УПС? Я просил тебя рассказать мне обо всем, что ты делал, перечислить все, что ты ел, пил, а ты забыл об одной остановке и напитке, и после этого ты всего лишь говоришь «УПС».

— Да, извини. Не сердись на меня. Так что мы делаем сейчас?

Олли улыбнулся.

— Мы идем пить мокко.

Они проехали оставшуюся четверть мили к машине Кларенса, уложили велосипеды и направились к кофейне. Они подъехали прямо к входной двери.

— Где ты оставляешь свой велосипед? — спросил Олли.

— Прямо здесь, — он указал на деревянную скамью, — я закрепляю его тут цепью. Раньше этого не надо было делать, но времена изменились.

— Хорошо. Так что точно ты делал в среду?

— Это всегда одно и то же. Я вхожу и заказываю двойной карамельный мокко, — Кларенс вошел в дверь и встал в очередь из шести человек.

— Двойной кофе с карамелью? — Олли думал над этим.

— Этого должно быть достаточно, чтобы скрыть вкус любого дурманящего вещества. Иди вперед и заказывай.

— Ты что-нибудь хочешь?

— Когда закончим, — сказал Олли, профессиональный прожора.

— Двойной мокко с карамелью, — сказал Кларенс улыбающейся девушке, Джессике, как было написано на бейджике. Она явно узнала его.

— Обычно вижу вас по средам, правда? — спросила она.

125

Кларенс улыбнулся и кивнул, радуясь, что она не читает газет и не смотрит новости. Он чувствовал на себе взгляды семи других посетителей, которые сидели вокруг столов. Он заплатил за мокко и сел. Олли следовал за ним, повторяя каждый его шаг.

— Ты именно здесь сидишь? — спросил Олли.

— Нет. Тут было занято. Все столы были заняты. Я сел вот там, около окна.

— Тогда и сейчас сядь там.

Кларенс сел.

— Хорошо, — сказал Олли, — так ты просто пьешь свой мокко?

— И читаю газету, потом иду в туалет.

— Куда?

— Туалет там, в конце зала, — Кларенс показал в дальний конец кофейни. — Я всегда пью много жидкости перед тем, как еду на прогулку, чтобы не было обезвоживания.

Олли скептически на него посмотрел.

— Что? Это больше не преступление для черного пользоваться туалетом, ты забыл?

— Ты сказал, что ходишь в туалет после того, как покупаешь кофе?

— Кофе горячий. Я даю ему остыть минуты две.

— Ты говоришь, что оставляешь его прямо тут на столе?

— Да, с газетой, чтобы никто не занял мое место.

— Крышка закрывает чашку или нет?

— Нет, так он быстрее остывает.

— Как долго ты бываешь в туалете?

— Не знаю. Не долго.

— Иди в туалет. Пусть у тебя уйдет обычное количество времени.

Кларенс понимающе вытаращил глаза и пошел в заднюю часть зала. Олли нажал на таймер своих наручных часов. Он отжал его, когда Кларенс вернулся.

— Три с половиной минуты, — сказал Олли, — ты всегда там так долго?

— Думаю да. Мне это не кажется долго.

— Пока ты был в туалете, — сказал Олли, — я мог бы насыпать стрихнин в кофе, передумать, вылить кофе, заказать но-

126

вый, сесть снова и подсыпать крысиный яд. И еще бы хватило времени прочитать спортивную страницу.

— Ты, правда, думаешь, что кто-то это сделал?

— Если это не была инсулиновая реакция, то значит химическая, правда? Мы проверили, твой инсулин чистый. Это было последнее место, где ты что-то пил, так? Разве что ты забыл сказать мне, что еще где-то пил шабли. Всякий, кто проследил за тобой несколько раз, заметил невероятное постоянство. В точности все одно и то же. Каждую среду ты приезжаешь и паркуешь свою машину в одном и том же месте, едешь на велосипеде и даже ложишься и отдыхаешь в одном месте? Разве трудно было проехать за тобой на велосипеде, увидеть то, что ты делаешь, и составить план?

— А это не выглядит немного искусственно? Если бы кто-то увидел меня на скамье? Если бы не было дождя, то могли бы видеть.

— Ты когда-нибудь слушал прогноз погоды? Преступники тоже иногда слушают прогноз. «Завтра будет дождь, так что никого не будет на дорожке, что вы скажете, если мы накачаем наркотиками большого парня в баре эспрессо, где он оставляет свой напиток открытым для любого, кто хочет в него что-то подмешать?» Обычно в «Трибьюн» и дома ты окружен людьми, так? Если они сели тебе на хвост, то, вероятно, видели, что это лучший шанс. Единственное время, когда ты вне проторенных дорог, вдали от людей, когда ты без алиби можешь быть выключен из жизни на часы. И даже если бы их план не сработал, они могли бы просто сделать это в другой день.

Кларенс, наконец, выпил свой мокко. Он выглядел удивленным.

— Он действительно сладкий.

— Это потому, что я подмешал три пакета сахара.

— Зачем ты это сделал? Он и без того сладкий.

— Чтобы посмотреть, заметит ли кто-нибудь. Никто, конечно, не заметил. Я положил сахар, но точно также мог бы положить толченое снотворное, яд и все что угодно.

Олли подошел к стойке, показал Джессике свое удостоверение и спросил, заметила ли она кого-то, кто ошивался бы возле кофе Кларенса в тот день. Она не видела. Последовала длинная пауза.

— Послушайте, Джессика, — сказал Олли, — вы могли бы мне дать тройной мокко с порцией орешков в шоколаде?

Кларенс удивленно поднял брови.

— Обычно я беру две