Олли внимательно посмотрел.

— К тому же, думаю, что в тот день ты не красил губы помадой? — Олли показал на красный отпечаток в виде полумесяца.

— Кроме того, это не твой тон.

Они продолжали искать. Кларенс показал на другую смятую зелено-белую чашку. Олли осторожно взял ее, открыл, чтобы заглянуть внутрь, одобрительно улыбнулся и сунул ее в большую пластиковую сумку для улик. Он опечатал пакет и отметил черной пастой.

— Через пять или шесть дней мы кое-что узнаем, — сказал он.

— Олли, это Рэй Игл, звоню из Сакраменто.

— Да, Рэй, как дела?

— Ну, как? Я узнал о телефонном звонке с персональной линии Харпера в Лос-Анджелесе 29 августа в 3:41, спустя 11 минут после получения факса. Это звонок на дом к Рейферу Томасу продолжительностью в одну минуту.

— Бинго, — сказал Олли, — это человек с лицензией. Он

— контакт. Томас наверняка получил информацию для ребят, чтобы они позвонили Харперу. Я не думаю, чтобы они позвонили ему?

— Нет. Никаких телефонных записей. Я разрабатываю Харпера. Он был вовлечен в Лос-анджелесскую политику задолго до того, как уехал в Портленд. Он — ключевая фигура в организации некоторых гангстерских встреч на высшем уровне. Политик, на которого он тут работал, нанимал бандитов для распространения политической литературы. Звучит знакомо? Если ты нанимаешь преступников для одного дела, почему бы не нанять их для другого?

В это тихое субботнее утро Кларенс сидел и читал «Три-бьюн». Он слышал, как отец ходит в своей спальне.

Бульдог Спайк подошел походкой Чарли Чаплина, обнюхал ноги Кларенса с таким видом, как будто для него это была величайшая честь в мире. Обслюнявленный и полинявший зеленый

131

теннисный мячик был в его горгульей пасти, отчего верхняя губа была растянута до предела. Его хвост вращался, как пропеллер вертолета.

Кларенс улыбнулся.

— Я обделял тебя вниманием, правда, мальчик? — собака приветливо потянулась к нему.

До того как они взяли Спайка несколько лет назад, у Кларенса не было собак со времени жизни в Миссисипи. В Кабри-ни-Грин они какое-то время держали кота, но он служил мишенью для стрельбы местным хулиганам и загадочным образом исчез в одну ночь. Больше его никогда не видели. Отец сказал: «Он теперь кот Джимми Хоффа».

Кларенс притянул морду Спайка к своему лицу, как будто Спайк лучше поймет, читая у него по губам.

— Мне очень неприятно тебе это говорить, мальчик, — сказал Кларенс, — но мама велела дать тебе одно лекарство для ушей.

Он взял маленький тюбик со стола, подержал в руке, наблюдая, как глаза пса стали еще больше, а обвисшие щеки задрожали. С трагическим видом он лег на спину, готовый подвергнуться лечению.

— Тебе это не нравится, мальчик? Но иногда лучшим бывает то, что не кажется нам хорошим. Твой хозяин знает, что делает. Доверься мне в этом. Ты получишь свою награду. Косточки ждут тебя.

Спайк подчинился неприятному и непонятному лечению с видом исполняющего долг. Скоро все было позади. Еще тряся ушами от дискомфорта, он побежал впереди Кларенса к холодильнику за наградой.

— Получил анализы из лаборатории, — сказал Олли Кларенсу в понедельник утром, — это была действительно твоя чашка с парой отпечатков твоих пальцев. Там было несколько капель жидкости плюс кристаллический осадок. Это был героин. Двойной мокко, двойной героин.

— Героин?

— Да. Хорошо то, что героин популярен в наши дни. Времена кокаина давно прошли. Так что покупку героина легче проследить. Грэйси сказала копам, что ты давал ей героин, так что

132

это была бы сильная подстава, если бы они проверили тебя на наркотики. Моя первая мысль была — деготь.

— Деготь?

— Это героин, который выглядит как маленькие коричневые капли дегтя. Коричневый он потому, что его можно смешать с кофейными или шоколадными зернами. Хорошо сочетается с мокко. Но ребята, которые сделали это, взяли чистый героин, чистое сырье. Это чрезвычайно сильный порошок. Три или четыре наркомана умирают в тот же день, и никто даже не поймет, в чем дело. У меня есть парень, который мог бы нам в этом помочь. Встретимся с ним?

— Конечно. Спасибо, Олли. Как насчет двух часов дня?

Олли отвез Кларенса в юго-восточный Портленд. Он подошел к двери и постучал. Дверь открыл темно-коричневый человек лет 50.

— Кларенс, это Пип, — мужчины пожали друг другу руки. Кларенс заметил на его руках следы от иглы, — Пип принимал героин еще во Вьетнаме, и с тех пор часто на нем сидит, — прямота Олли, казалось, не смущала его, — Пип, сколько нужно героина, чтобы отрубить человека габаритов Кларенса на четыре часа?

— Зависит от чистоты порошка.

— Самый чистый из того, что можно купить на улице.

— Можно купить сорока или пятидесяти процентов чистоты, китайский белый, так его называют. Регулярно потребляете?

— Никогда, — сказал Кларенс.

— Первый раз, и на китайском белом? Тридцатицентовая порция убьет его. Даже двадцати...

Кларенс выглядел смущенным.

— Цент значит доллар, — сказал Олли, — двадцати центовая порция означает двадцать долларов.

Теперь Пип выглядел смущенным, как будто не мог поверить, что кто-то бывает столь невежественным.

— Вырубить его на четыре часа? — спросил Пип. — Ну, надо десять или пятнадцать центов китайского белого.

— Сколько это будет?

— Может, одна пятая грамма.

— Покажи нам, сколько это.

Пип достал пакет с раскрошенными картофельными хлопьями.

— Но это не героин, правда, Пип? — спросил Олли.

Пип засмеялся.

— Нет, — он взял ложку, перевернул ее другим концом и кончиком ручки взял очень маленькое количество хлопьев.

— Вот столько бы его вырубило.

Кларенс мог с трудом в это поверить. Это было вполовину меньше маленького пакетика