— Нет, но что это за одиннадцатое управление?.. —ворчал бритоголовый тип.

— Лелик, пошли отсюда! — Рыжий потянул приятеля зарукав. — Тебе что, неприятности нужны? Ты что, не понял, что сказал майор?Тут, по всему, серьезные дела!

— Вот именно, — поддержал его Маркиз. — Иэтого, несовершеннолетнего, прихватите… он вам еще пригодится, способныймальчик!

Коля, переглядываясь с «милиционерами» и неприязненно глядяна гравера, торопливо оделся.

Через несколько минут дверь за «сотрудниками отдела нравов»и «несовершеннолетним потерпевшим» закрылась.

Маркиз выждал еще минуту и проговорил, строго глядя наАнтона Антоновича:

— Итак, гражданин Верстовский, только от вас зависит —пойдете ли вы на зону в составе опаснейшей преступной группировки или облегчитесвою участь!

— Чем я могу ее облегчить? — простонал гравер,который все с тем же потерянным и несчастным видом стоял посреди прихожей.

— Добровольным сотрудничеством со следствием.

— Я готов… добровольно… только я ничего не знаю…клянусь вам, совершенно ничего!

— Позвольте это решать следствию! — прервал егоМаркиз. — И для начала, Антон Антонович… приведите себя в порядок! Ведь вы— интеллигентный человек!

— Да… Боже мой! — Гравер взглянул на себя в зеркалои всплеснул руками, от чего халат снова распахнулся. Он подхватил его иустремился в глубину квартиры. Леня неторопливо проследовал за ним.

Через несколько минут Антон Антонович снова появился, но ужевполне прилично одетый. Правда, от прежнего вальяжного господина осталась однатень — пережитый стресс и беспокойство за собственную судьбу сделали свое дело.

— Я готов… добровольно… — снова залепетал он,просительно заглядывая в глаза Маркизу. — Простите… но ведь это вы толькочто приходили ко мне… от Риммы Борисовны… и пластинку принесли… великогоКарузо…

— Работа под прикрытием! — проговорил Маркиз созначением. — Впрочем, пластинку можете оставить себе. Она настоящая. Если,конечно, ваше раскаяние тоже будет настоящим.

— Спасибо… — проблеял запуганный гравер. —Так чем же я могу помочь следствию?

— Вы можете… точнее, вы должны, вы просто обязанырассказать все, что знаете о Прохоре Петровиче Синеусове. Особенно о ваших сним последних контактах.

— Я же чувствовал, что он жулик! — выдохнулгравер.

— Что навело вас на такую мысль? — осведомилсяЛеня, доставая из кармана блокнот, как будто он собрался записывать показаниясвоего собеседника.

— Все его поведение… впрочем, если позволите, я начну ссамого начала. Так мне будет проще.

— Позволяю, — милостиво согласился Маркиз.

— Он пришел ко мне недели две назад. Сказал, что хочетсделать заказ. Ну, вы понимаете, мне очень нужны деньги…

— Я понимаю, — Леня усмехнулся однимигубами, — современная молодежь — она такая меркантильная! Никаких чувств!Никакой романтики! На уме одни деньги!

Антон Антонович вспомнил о своем вероломном юном приятеле иогорчился. Затем он перевел дыхание и приступил к рассказу.

Их с Синеусовым знакомство было давним, но не очень близким:когда-то они познакомились через Римму Борисовну, иногда встречались на оперныхпремьерах, на гастролях иностранных знаменитостей и прочих важных событиях вмире оперы. Им также случалось обмениваться пластинками, дисками ивидеозаписями оперных шедевров. Однако особенной близости между ними никогда небыло, возможно, виной тому была разная сексуальная ориентация, и АнтонАнтонович удивился, когда две недели назад Прохор Петрович напросился к нему вгости. Поскольку тот дал понять, что хочет поручить какую-то хорошооплачиваемую работу, гравер охотно согласился.

Он принял Синеусова по самому высшему разряду, угостилконьяком из своих специальных запасов и проводил в кабинет, чтобы перейти кделовой части визита.

И там, в кабинете, Синеусов достал из нагрудного карманапрозрачный пакетик, в котором лежала старая, выцветшая марка блекло-оранжевогоцвета.

— Вы — большой мастер, — начал Прохор Петрович,как полагается, с лести, — только вам под силу такая работа. Хотя,впрочем… если вы откажетесь, я пойму… поищу другого специалиста… конечно, мнебы этого не хотелось…

Антон Антонович, внимательно осмотрев марку, поднял взглядна своего гостя:

— Вы хотите, чтобы я сделал копию этой марки? Но зачем?Поймите, это дорогая работа…

— Это маленький розыгрыш. Сейчас, конечно, не первоеапреля, но я хочу подшутить над одним приятелем…

Это прозвучало не очень убедительно, но сумма, которуюпредложил за работу Синеусов, была весьма значительной, и гравер дал себяуговорить. Конечно, у него были какие-то подозрения, в частности, шуткапоказалась ему чересчур дорогостоящей, но в конце концов, кто платит — тот изаказывает музыку.

Еще большие подозрения вызвала просьба Прохора Петровича ополной конфиденциальности задания. Но, решившись на работу, гравер усилием волиотбросил всякие подозрения, и как же сейчас об этом жалеет!

— Ближе к делу! — строго вставил Маркиз.

Антон Антонович взял аванс и приступил к работе.

Изготовить клише не составило для него труда — ондействительно был мастером своего дела. Гораздо больше проблем возникло сбумагой для печати оттисков. Ведь заказчик настаивал на том, чтобы марка вовсем соответствовала оригиналу.

Значит, бумага должна быть такого же цвета, такой жетолщины, такого же качества, но самое главное — ее возраст должен совпадать свозрастом марки.

— Вы понимаете, — пояснил гравер, — можно,конечно, сделать бумагу вручную. Она будет очень похожа на настоящую, все будетодин к одному — плотность, вес, цвет, глянец, но только не возраст. Возрастбумаги настоящий специалист чувствует осязанием, обонянием, всеми органами чувств!Время оставляет на бумаге неизгладимый отпечаток, который ни с чем невозможноспутать! Бумага, которой всего двадцать лет, так же отличается от той, которойбольше ста, как двадцатилетняя девушка от столетней старухи!

— Вам бы романы писать, — проговорилМаркиз, — очень уж вы красиво выражаетесь!

— Значит, мне нужно было найти подлинную бумагусоответствующего возраста, — продолжил Антон Антонович, не обративвнимания на колкость своего собеседника. — Я обошел всех коллекционеров,перерыл антикварные лавки, но все было не то! Я подумывал уже о том, чтобы всеже сделать бумагу самому — но не из обычного материала, а из бумажных денегтого же возраста, что и марка. Во всяком случае, денег девятнадцатого векаможно найти сколько угодно, у каждого коллекционера их полные коробки. Можноподобрать именно тот самый год. В этом случае будет соответствовать образцу покрайней мере возраст бумажной массы. Но все равно полной идентичности достичьне удастся.