полетели в Египет, то местный дайвер показал Розе удивительное и прекрасное место – заповедник Рас-Мохаммед. После этого она сказала, что хоть морей теперь она увидела много, но с Красным морем не может сравниться ничего, – дед Матвей смахнул скупую слезу и продолжил: – Розочка говорила, что, наверное, если есть где-то там рай, на небесах, то выглядит так же, как Красное море! Из каждой поездки Роза Ивановна привозила бутылочки с водой из известных мест: из лагуны в Венеции, из реки Нил, из реки Иордан. Но и не только воду она везла: песок из пустыни Сахара, лаву со склона Везувия, соль из Мертвого моря. А вообще, собирала коллекцию раковин, ракушек, сушеных рыб.

– А сейчас такое время настало, что мне и больно смотреть на эту коллекцию. Они все есть, а Розы моей нет. И здоровье меня стало подводить, и с работой проблемы. Вот и начали мы с внучком потихоньку эти раковины туристам продавать. Хоть какое-то да подспорье.

– Так вот откуда мне все это знакомо! – воскликнула я. – Тот парнишка на рынке, с которым мы договорились сегодня встретиться. Он обещал принести мне огромную раковину.

– Да, это мой внучок. А ты та самая девушка, которая его сегодня защитила? И это тебе он подарил наш с ним маячок?

– Этот? – Я вытряхнула из кармана то ли фигурку, то ли брелок, который мне сегодня преподнес парнишка на рынке.

– Он самый.

– Действительно, талисман. Он нас сегодня и спас. Только непонятно, почему вдруг в тот момент, когда я уже с жизнью прощалась, маяк-то засветился?

– Дак, девонька, – дед Матвей протянул мне руку и взял с ладони фигурку маяка, – смотри, вот здесь на донышке кнопочка есть. Она как сигнал срабатывает. У внучка такой же маячок, на него-то сигнал и поступает. Это как рации, только по ним общаться нельзя. Внучок прибегает и говорит: «Деда, беда! Зажги маяк! Чует мое сердце, что-то в море случилось!» А я ж рядышком живу, вот быстренько доковылял сюда, свет зажег, ба-а, – протянул дед Матвей, а у самого берега барахтается кто-то, как утопающие котята, ну я тогда руки в ноги – и бегом к морю. Мы же с ним такую штуку придумали, спасительную. Но кто ж знал, что она на самом деле сработает. Я сначала думал, что мальчонка просто хочет талисман сделать и подарить тому, кто ему по душе придется. А он мне говорит, что, мол, деда, давай маленький такой передатчик сделаем. И как только с моего маячка, который я отдам, сигнал поступит на тот, который у меня останется, то ты сразу зажжешь свет на маяке.

– А как это поможет тому, кто в беду попал?

– Вот, и я этот вопрос задал внучку. А он ответил, что маяк всегда помогает. И свет его. Людям обязательно нужно знать, что маяк светит для них, что они будут спасены.

– Да как же вы вдвоем спасли бы кого? – заикнулась я и тут же, оборвав себя на полуслове, замолчала, вспомнив о том, как мы сами попали сейчас на маяк.

– Я сначала тоже об этом спросил, а потом как-то потихоньку все само собой стало забываться. Маяк внучок никому не подарил, свой таскал с собой в кармашке, гладил его, любовался – работа, выполненная своими руками, всегда радует и глаз, и сердце. А сегодня, гляди-ка, и правда все сработало. Не зря, видать, он все это затеял, сердцем чуял, что нужно.

– А разве можно сигнал на маяке просто так зажигать? – вдруг поинтересовался Митя.

– Да кто ж его знает. Это же недействующий маяк, его оставили как памятник. Музей вроде как тут хотели сделать, да поговорили и все и оставили.

– Прямо как в басне: «а воз и ныне там», – прокомментировал эти слова деда Матвея Митя.

– Верно, сынок, верно. И вот иногда я его зажигаю, профилактику, так сказать, делаю. Будем считать, что и в этот раз просто такая проверка была. Профилактическая. – Дед Матвей чему-то улыбнулся и потер спину.

– А где внук ваш? – только сейчас я сообразила, что никакого мальчика в здании маяка я не наблюдаю.

– А внучок с огромной раковиной в отель пошел. «Авеню Плаза» вроде как называется. Говорит, что раковину там оставит для девушки и вернется, когда ее встретит. Уж час прошел, а то и больше, а его все нет и нет.

– Так эта девушка – я. Дед Матвей, а внучку твоему можно позвонить, чтоб не ждал меня?

– Дак можно, отчего же нельзя? А вы пока прилягте да поспите хоть немного, а то глаза вон совсем уже слипаются.

– Да, так и сделаем, – я накрылась клетчатым шерстяным одеялом, что протянул мне дед Матвей, Митя лег рядом валетом, тоже забравшись под одеяло.

Хозяин маяка вышел в соседнюю каморку, нажимая по дороге на кнопки телефона, из которого раздавались теперь громкие протяжные гудки.

– Я спать, – зевая, произнес Митя.

– Я тоже. Хотя, знаешь, у меня появилась одна идея.

– Какая, Жень?

– А что, если и правда Половинкин нас выпроводил на этот остров, чтоб самому поймать мусанга? Он же знает все повадки животных.

– Да это уже и ежу понятно. Ты хочешь об этом у него спросить напрямую?

– Нет, наоборот, я хочу, пока он уверен, что нас обхитрил, проверить его владения на наличие мусанга.

– Снова пойти в сафари-парк? Ты уже забыла о своей встречe с крокодилами?

– Нет, туда я точно больше ни ногой.

– А куда тогда?

– Помнишь, охранник говорил нам про зону карантина? Про то место, где сначала Половинкин создал свой зоопарк.

– Помню. Слушай! – Митя даже сел и, по ходу дела, совсем лишился сна. – Это гениальная идея! Если Половинкин уже нашел мусанга, то непременно убрал его туда и думает, что никто об этом не догадается. А мы-то как раз и проверим. Но тогда идти нужно прямо сейчас.

– Ты в этом уверен? Время-то десять часов вечера. Как минимум в полночь, а то и попозже. Так, у меня появился план. Мы пару-тройку часов покемарим, поднаберемся сил, а в ночь отправимся на разведку. А завтра с утра пораньше навестим нашего горе-профессора, который задал нам задачку, как царь Иванушке-дурачку.

– Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что?

– Вот именно. А по его реакции как раз и поймем, где собака зарыта. А теперь точно доброй ночи! – Я отвернулась к стенке, закрыла глаза и почувствовала, как проваливаюсь в сон.

Где-то послышался скрип двери, голос ребенка, голос старика и одно только слово:

– Умаялись.