движение. Вероятно, он все еще страдал от последствий бурной ночки. Я тоже ощущала эти последствия: амбре в карете стоял такой, что я задыхалась. Хорошо, что окна кареты за тяжелыми бархатными занавесками по летнему времени были открыты, и я, сделав вид, что меня страшно интересуют скучные дорожные пейзажи, высунулась в окно почти по плечи.

Я вновь и вновь прокручивала в голое все события, слова и догадки, переосмысливая картину окружающей меня реальности.

Если я права, и барон Пирр не был предателем императора, а был агентом, то во всех событиях происходящий в Грилории в последние как минимум лет десять появился еще один интересант — прославленный правитель Абрегоринаской империи, его императорское величество Редрик Великий.

Точнее, не совсем так. Этот интересант был главным. Все остальные рядом с ним резко мельчали, становясь из злодеев всего лишь шахматными фигурами, которыми умело управлял гроссмейстер. И я, надо признать, пока была всего лишь одной из пешек на стороне его противника. Пусть даже той, которая стремилась дойти до конца и стать ферзем — самой сильной шахматной фигурой.

Только я ошиблась. Чтобы выиграть, недостаточно дойти до края шахматной доски и примерить корону шахматной королевы. Я должна была сесть в кресло напротив и тоже стать игроком. Ни ферзь, ни даже шахматный король не способны одержать победу. Выиграть может только тот, кто двигает фигуры.

Но пока мне надо было разобраться с фигурами. Определить, кто есть кто...

И если с Третьим советником все предельно ясно, то на чьей стороне выступала Великая Мать? Она знала кто я и заключила со мной союз. Но в то же время, если верить баронессе Шерши, точно так же помогала и моему врагу.

А сама баронесса? Она сказала мне правду, или это была всего лишь игра? Но кто тогда мог отправить ко мне «дурочку Ирлу»? Третий советник? Нет, вряд ли. Ему просто было не до этого. К тому же Ирла передала мне письмо Великой Матери.

Скорее всего баронесса Ирла Шешри на самом деле та, за кого себя выдала, — Ургородская Мать. В пользу этой версии, как ни странно, говорило и ее отношение к мужчинам, и неразборчивость в сексуальных связях. У Ургородских Матерей это, если не приветствуется, то не осуждается. Там, как я слышала, даже за невинность не особенно держатся.

Если вспомнить наш уговор, то вероятнее всего Великая Мать не играла ни на стороне императора, ни на моей стороне, а вела свою игру. На шахматном поле среди черно-белых фигур появились серые. Третья сила...

А есть еще Эбрахил. Не зря же барон Пирр так скептически настроен по поводу союза Грилории и Аддийского султаната. Уверена, у него есть основания для таких сомнений. Неясно пока только одно: игра между Абрегорией и Аддией идет на другой доске или этой же...

Адрей громко всхрапнул, прерывая мои мысли. Я с ненавистью взглянула на мужа. Какой же он мерзкий... точь-в-точь, как его отец. Повезло, что по сравнению с ним он туп, как пробка. Весь в матушку — герцогиню Бокрей. Перед глазами встало красивое, но абсолютно лишенное каких-либо мыслей, лицо супруги Третьего советника. Я знала ее достаточно хорошо, хотя она почти не показывалась на публике, предпочитая проводить время в уединенном поместье вдали от дворцовой суеты. По сравнению с ней даже «глупышка Ирла» была гением... Наверное, поэтому они и сдружились.

Догадка озарившая меня была такой, что я чуть не выпрыгнула из кареты. Захотелось выругаться. Если бы я не боялась разбудить Адрея, то не сдержалась бы.

Ответ ведь всегда был прямо перед моими глазами, но я ничего не видела! Никто ничего не видел! Это не Адрей, это мы все глупцы и слепцы, раз столько лет ничего не замечали. А уж я-то должна была догадаться гораздо раньше! Сразу как увидела Великую Мать.

Сдержать эмоции было совершенно невозможно. Я вылезла в окно и громко закричала, чтобы выплеснуть свои чувства. Потому что Великая Мать и герцогиня Бокрей старшая были сестрами. И не просто сестрами, а похожими друг на друга, как две капли воды, близнецами.

У меня как будто бы спала пелена с глаз. Я смотрела на Адрея и теперь ясно видела, как он похож на Великую Мать. Нос, изгиб губ, форма лица... Как я могла быть настолько слепой?

Зато теперь многое стало понятно. По-крайней мере, тесная связь между Великой Матерью и Третьим советником получила объяснение.

Я в тысячный раз мысленно пробежалась по фактам, которые стали известны мне в последние дни... что-то не сходилось. Было ощущение, что я упускаю что-то из виду.

Великая Мать хотела, чтобы ее дочь, то есть моя мать, вышла замуж за короля. Для того, чтобы присматривать за ней, она выдала свою сестру Ирлу за барона Шерши. А вторую — за третьего советника, герцога Бокрей. При этом последняя почти не появлялась в королевском замке. Но факты не бились...

Во-первых, я не знаю точно, когда старый барон Шерши женился на Ирле, но сомневаюсь, что ей тогда было больше двадцати, Ургородские матери начинали встречаться с мужчинами довольно рано, а баронесса хвасталась мне, что всего пару лет была самой завидной невестой. Зная ее темперамент, трудно предположить, что в Ургороде она вела монашеский образ жизни.

Выходит, что когда Великая Мать отправила свою сестру в королевский замок, король был давно и счастливо женат. Растил детей и любил первую королеву. А она не имела никакого отношения к Ургороду. Она принадлежала Высокому роду... Отец рассказывал, что увидел ее на балу дебютанток и в одно мгновение потерял голову. Мой дед не одобрил выбор сына, для принца была припасена другая невеста. Но мой отец сумел настоять на своем и влюбленные поженились.

Как Великая мать могла знать, что почти через десять лет после свадьбы барона Шерши и ее сестры Ирлы случится заговор, который уничтожит всю королевскую семью и поставит под угрозу жизнь короля? Это просто, если за тем заговором, в котором погибла первая семья короля, стояла она сама.

Во-вторых, герцогиня Бокрей ровесница своего мужа и моего отца... Их брак не был особенно удачным, герцогиня очень долго не могла подарить третьему советнику ребенка. После нескольких выкидышей ей удалось выносить Адрея. Но в то время обоим супругам было уже около сорока.

Предположить, что их брак никак не был связан с желанием Великой Матери сделать свою дочь королевой, я не могла. Это было бы странно и неразумно. Заставить младшую дочь выйти замуж за старика, и