– Не заводится. – Лёша показывает на снегоход, который не реагирует на поворот ключа. Одним движением поднимает капот и склоняется над кучей непонятных для меня деталей, возится несколько минут, а затем констатирует: – Всё ясно, свеча зажигания сгорела.

– Ты серьёзно?

– Абсолютно, – говорит с невозмутимым видом. – Немного разбираюсь, и это, – показывает мне длинную обугленную деталь с резьбой, – требует замены. Могу с уверенностью сказать, что сегодня мы не уедем.

– Нет, – издаю на неожиданно громкий стон, отчего глаза мужчины распахиваются в удивлении, которое он даже не пытается скрыть. – Подними сиденье. У деда всегда есть запас на случай непредвиденных ситуаций.

Лёша следует моему совету, осматривая одержимое железной коробки со всевозможными деталями, но в итоге разводит руками, показывая, что на этот раз Ильич не позаботился о сменных деталях.

– Пойдём на лыжах. – После этой фразы направляюсь в техническое здание, где в прошлый раз видела две пары лыж, упакованных в чехлы.

С трудом отворив железную дверь, срываю ткань и достаю старенькие лыжи. Я помню их, потому что одни принадлежали мне, а вторые деду, но затем с досадой отмечаю, что крепления сломаны.

– Чёрт! – отшвыриваю в сторону и осматриваю помещение в поисках вариантов передвижения.

– Придётся остаться здесь. – За спиной раздаётся уверенный голос Сказочника. – Когда ты говорила, появляется связь? В десять и три часа?

– Да, – а затем смотрю на часы, понимая, что единственный вариант дождаться утра. – Но мы можем пойти пешком.

– Не можем. Перспектива быть занесённым снегом в тайге лично меня не радует. Предпочитаю остаться в тепле в компании с горячим чаем. Желания испытывать судьбу не имею. И тебе не советую.

– Оставь свои советы при себе, – резко повернувшись, впиваюсь взглядом в Сказочника. – Я в них не нуждаюсь. Приму решение сама.

– Ни в коем случае не навязываю тебе своё мнение, – поднимает руки сдаваясь, и делает шаг назад. – Хочешь идти пешком десять километров? Иди. Не держу.

– И переживать не будешь?

– А что это изменит? Ты ведь сама принимаешь решения. Кто я такой, чтобы советовать, – закатывает глаза и показательно цокает, чем раздражает ещё больше.

Невыносимый и бесчувственный! И как только я собираюсь высказать это вслух, Лёша уходит, оставляя меня наедине со своим решением. Посматривая сквозь щель на улицу, соглашаюсь с его высказыванием. Замёрзнуть в тайге, не желая оставаться в его компании из принципа, – глупая смерть. Поэтому поднимаю отброшенные лыжи и возвращаю на место, проверяю котлы, а когда почти закрываю дверь, вижу Алексея, толкающего снегоход в укрытие. Лишь придерживаю дверь, чтобы мужчина закатил наше средство передвижения, а затем плотно прижимаю засов и направляюсь в сторону маяка. Идёт за мной, не подстёгивая, что я всё же согласилась с его доводами как с единственно верными. Лёша обгоняет меня и следует на кухню, где сразу же ставит чайник на плиту и достаёт кружки, насыпая в них чай и сахар. Последовательные, чёткие действия уверенного в себе мужчины. Мне остаётся сесть и ждать, когда смогу насладиться крепким напитком и согреться, проведя на морозе значительное время. А затем задать себе вопрос: я больше расстроена или же рада тому, что проведу ночь в компании притягательного Сказочника?

– Ты будешь спать здесь? – смотрю, как Лёша устраивается на диване, предварительно сняв куртку и толстый комбинезон.

– Естественно! – деловито кутается в два одеяла, натягивая их под самый подбородок. – А где я, по-твоему, должен спать? Если ты думала, что на лежанке Ивана на бетонном полу кухни, то нет. Предпочитаю комфорт и тепло. Но ты можешь отправиться туда.

– В смысле? – задыхаюсь от негодования, готовая сорваться на крик. – Вообще-то это ты поехал со мной. Я об этом не просила, – складываю руки на груди, всем видом показывая, кто тут главный.

– Ильич просил. Я согласился, чтобы не расстраивать старика.

– Только поэтому? – замираю в ожидании ответа.

– Конечно! А ты думала, рвусь с тобой остаться наедине? Нет, Маша. Спешу разочаровать, – слащаво улыбается, уничтожая надежды. – Но не против, чтобы ты устроилась рядом, – похлопывает по дивану ладонью, приглашая лечь.

– А Зоя против не будет? – хмыкаю, уверенная, что укол сработает и Алексей взорвётся.

– Мне нет дела до Зои. Пусть Иван контролирует, с кем, когда и при каких обстоятельствах проводит время его женщина.

– А я думала, она теперь твоя женщина, – вспоминаю сцену в подсобке магазине и морщусь, пронизываемая неприятными эмоциями.

– Нет, не была и никогда ею не станет. Если мы говорим о том эпизоде в магазине, свидетелем которого ты стала, то речь идёт о банальном недопонимании. Женщина неправильно отреагировала на оказанную помощь, решив, что расплатиться натурой – самый простой и действенный способ. Только вот я к такой благодарности был не готов.

– Ну да! – взрываюсь и мерю шагами комнатку. – Ещё скажи, что Зоя тебя в плен взяла и заставила её целовать!

– Можно и так сказать, – с раздражающим меня спокойствием отвечает Сказочник. – Эффект неожиданности никто не отменял, и пока я обдумывал, как наиболее корректно отказать женщине, появилась ты.

– Что-то я не заметила, чтобы ты сопротивлялся!

– А что мне нужно было сделать? Ударить её? – Лёша приподнимается на локтях, с интересом ожидая ответа.

– Нет, конечно. Объяснить, что благодарят обычно словом «спасибо».

– Я объяснил. После того как унеслась из магазина, не позволив и звука произнести. В ответ получил женскую истерику, море слёз и мольбы о продолжении начатого. Но быстро пресёк катастрофу утверждением, что увлечён другой женщиной.

– Ах да, – щёлкаю пальцами, – у тебя же невеста есть!

– Нет у меня невесты. – Улыбка сползает с лица, являя уязвлённого мужчину. – Допрос окончен?

– Да я даже не начинала!

– Что останавливает?

– Желание спать, – стягиваю ботинки, комбинезон и ложусь на свободную половину дивана, попутно отбирая у Сказочника толстое тёплое одеяло.

Несколько минут боремся подобно детям, которые в песочнице не поделили игрушки, и Лёша сдаётся, отдав мне трофей. Заматываюсь в одеяло, но согреться не могу, пробиваемая неприятной дрожью. Не так просто согреться, когда провёл длительное время при температуре минус сорок три. Ворочаюсь, шевелю конечностями, потирая их друг о друга, пока Лёша не обнимает сзади, накидывая на меня и своё одеяло. Не знаю, от чего именно становится теплее, но брыкаться не хочется, прижавшись к грелке во весь рост. Почему, когда он рядом, я чувствую себя защищённой и нужной? Закрываю глаза, но сон не идёт, а все мысли сосредоточены на том, чья рука покоится на моём животе. Дыхание обжигает кожу на шее, а я борюсь с искушением повернуться и утонуть в крепких объятиях.