будто на него наложили невидимые швы. Он опять был гладким, мягким, целым. Иви задышала, медленно села и приложила палец к губам.

– Чан Аньчи стала вашей первой жертвой. Вы унюхали на ней аромат «Ред Дор» от Элизабет Арден и сразу же решились. Затащили ее в кусты на берегу реки, разорвали юбку, связали ей руки за спиной. Изнасиловали и задушили, а потом проткнули ей живот и влагалище обломком водопроводной трубы. Ее смерть принесла удовлетворение. Но вам еще предстояло совершенствоваться. Ваши техники со временем стали более мастерскими, в подтверждение криминологических теорий. Но ничто из этого не выделяет вас среди серийных убийц. У вас те же триггеры, что и у них всех. Потеря Линь стала для вас шоком. Статистика показывает, что очень часто преступники вымещают свой гнев не на тех, на кого он в действительности направлен. Вы ненавидели не Линь, хоть она и бросила вас. Нет, вы ненавидели свою мать, но никогда не осмелились бы поднять на нее руку. И не подняли. Годы спустя, в своем признании полиции после явки с повинной, вы сказали, что разрыв настолько вас подкосил, что временами вы впадали в подобие транса. Могли очнуться где-то и не знать, как там оказались. Дьявол нашептывал вам на ухо. Он знал про ваши самые тайные страхи. Вы обратились с этими симптомами к психологу по имени Чун Минсинь, правильно? Он послушал вас, и у него появились кое-какие подозрения, поэтому больше вы его не посещали, а переключились на большой госпиталь, где нашли более доверчивую аудиторию. Вы разобрались, как там все устроено, получили доступ к лекарствам, познакомились с медицинской терминологией. Даже научились анализировать сами себя. Походы в госпиталь были для вас сродни университету. Прокуроры и судьи оказались такими же легковерными, как и психиатры. Вы сказали им, что впали в транс, когда учуяли запах духов Чан Аньчи. Вы не помните, как убивали ее, вам казалось, что вы занимаетесь сексом со своей бывшей. Вы ожидали, они поверят, что вы хотели вернуться к своей бывшей, и они действительно поверили. Вы не рассчитывали, что кто-нибудь когда-либо узнает правду.

Иви усмехнулась, встряхнула головой и поморгала, чтобы фантом на картине пропал. Женщина неохотно подчинилась – кивнула и растворилась в воздухе.

Иви выпалила:

– Правда в том, что «Ред Дор» – это духи вашей матери. «Ред Дор» напоминал вам не о бывшей девушке, а о матери и о ваших смешанных чувствах к ней. Как вы униженно вымаливали ее любовь. Как фантазировали, что изнасилуете ее и убьете. Вам всегда хотелось затрахать вашу мать до смерти. Вы знали это, не может быть, чтобы не знали, но не могли этого осуществить, поэтому находили замены – такие как Чан Аньчи, Ко Синья, Цай Литунь, Чоу Чин, Линь Ишань и Чэнь Шаотин. Все они были похожи на вашу мать: невысокие, с волосами до плеч, чуть полноватые, улыбчивые и веселые. Вы использовали их, чтобы выплеснуть свой гнев. Брызгали их «Ред Дор», насиловали и убивали. Вы до сих пор считаете себя особенным? В психологии это называется «заместительное отмщение», и вы в этом смысле – классический пример. Вы могли оправдывать себя мыслями о том, что таким девушкам вообще не стоило появляться на свет. Ощущение собственного превосходства – признак нарциссической личности. У вас к этому добавлялось то, что Фрейд называл компенсацией[30] – в вашем случае за унижения, которым вы подвергались дома. Вы выплескивали гнев и удовлетворяли стремление к контролю. Все это превратило вас в бомбу с часовым механизмом. Не сделав никакого вклада в общество, вы упрекали его за то, что оно оттолкнуло вас. Все это происходило довольно давно, еще до камер наблюдения и анализа ДНК. Думаете, сейчас вы смогли бы так легко водить полицию за нос? Причину, по которой вы сдались, трудно назвать достойной. Все дело в том, что ваша мать заболела и умерла. С ее смертью вы утратили мотивацию. Когда истинный объект ненависти умирает, пропадает смысл искать замену.

В какой-то момент Тройной Че повернул голову. Но взгляд его, направленный на Иви, был равнодушным, как море в штиль.

Она сделала это! Ее профиль самого знаменитого серийного убийцы на Тайване попал в точку.

Иви чувствовала, как в груди у него нарастает убийственная ярость. Любой глупец на ее месте сообразил бы, что надо уходить. Но Иви не могла. Она стояла на месте, готовая к внезапной атаке.

– Если я не выйду из этой квартиры в течение часа, капкан захлопнется. Сбежать вы не сможете. Я позаботилась об этом.

Чэн Чуньчинь не пошевелился. Вдвоем они смотрели друг на друга, не двигаясь с места.

– Очень впечатляет, – мягко произнес он. – Должен признать, у тебя больше таланта, чем я думал. Но есть кое-что, о чем тебе не стоит забывать. В глубине души мы с тобой очень похожи. – Он почесал шею – очень медленно – и задрал вверх подбородок. Его лицо исказилось от злобы и гнева. Иви показалось, что это лицо отрывается от тела и устремляется к ней. – Просто ты пока не начала.

14

Иви выскочила в переулок, где за ее тень сразу принялись бороться уличные фонари и луна на небе.

Чэн Чуньчинь не препятствовал ей. Он сам попросил ее уйти, холодно и твердо, хотя и вежливо. Кошка Лара пробежала к двери перед ней, недовольно покачивая хвостом. Иви переобулась из тапочек в ботинки и подождала, пока хозяин захлопнет и запрет дверь у нее за спиной, после чего бросилась бежать, ни разу не оглянувшись.

Она подхватила с земли мотоцикл и все еще дрожавшими руками вцепилась в руль. Свист ветра заглушал удары сердца и шум в голове. Иви заложила резкий вираж, совершила обгон, и водитель грузовика загудел ей вслед.

Она поехала в объезд, петляя по улицам и переулкам, молясь, чтобы у Чэн Чуньчиня не было ее домашнего адреса, и прикидывая, не перебраться ли в мотель на следующие пару дней. Ощущение слежки, преследования сохранялось до тех пор, пока она не въехала в тупик, ведущий к дому. Там припарковала мотоцикл, но в подъезд не зашла. С широко распахнутыми глазами покрутила головой, уговаривая себя, что ей ничего не угрожает.

Облизала сухие губы и – дзынь-дызнь – вошла в продуктовую лавочку. Взяла с прилавка бутылку козьего молока. Как только кассир провел по ней сканером, сорвала крышку и выпила всё до капли.

– Сдача пять долларов; спасибо, что зашли к нам.

Стеклянные двери снова распахнулись,