сдвинуться с места и куда идти. Казалось, воздух внутри пропитан злом. Свет заливал комнату сквозь панорамные окна. Лара лениво прогуливалась по комнате, помахивая хвостом; несколько раз она зашипела на Иви.

Внезапно та опомнилась и сделала шаг назад.

Кровь прилила к солнечному сплетению, нервы начали пульсировать. Она почувствовала себя сильной, готовой драться или бежать. Но не собиралась делать ни того ни другого.

Это действительно был замок – или храм. Чэн Чуньчинь был в нем королем или первосвященником, а картины напоминали глубины его памяти или снов. Он закрыл глаза и, стоя лицом к ней, сделал глубокий вдох. Вдохнул ее запах, наслаждаясь страхом. Удовлетворенный, расслабил шею, медленно выдохнул и сел. Вытянул ноги. Удобно устроившись, взглянул на свою добычу.

– Нравится?

– Не знаю. Я не разбираюсь в живописи.

Ему не понравился ее ответ, но запах стал компенсацией. Наслаждаясь напряжением, повисшим в воздухе, которое можно было резать, как в поговорке, ножом, Тройной Че не предлагал ей сесть. Иви стояла не двигаясь.

– Это Потрошитель. – Он сказал это, проследив за ее взглядом, тоном музейного экскурсовода. На картине была изображена обнаженная девушка с идеально гладкой бледной кожей. Она лежала на шелковом покрывале, с малиновой подушкой под головой. Но это не была обычная спящая красавица: из живота у нее торчали внутренности. Как будто кто-то вскрыл его, аккуратно достал все внутренние органы и разложил по кругу – роскошный кровавый букет.

Чэн Чуньчинь обвел глазами комнату с довольным видом.

– Теперь, когда ты увидела творения, можешь заняться творцом. Я многому тебя научил, материала у тебя предостаточно. Скажи мне, что за человек этот твой Грен?

Если раньше она колебалась, то теперь была уверена. Была готова.

– Мне нужна практика.

Тройной Че медленно наклонил голову. Он понял, о чем она.

Вдвоем они уставились друг на друга, как голодные волки. Оба понимали голод друг друга, как и то, что один должен стать пищей для другого.

– Я – не твой убийца, – сказал Чэн медленно и веско.

– Я знаю. – Босс всегда говорил, что она слишком неосмотрительна. Называл одиночкой, бесшабашной. Был уверен, что однажды ему придется убирать на месте ее смерти.

– Но у тебя есть объект, на котором ты можешь потренироваться, – добавил он.

Иви осторожно сделала первый шаг, сознавая, что ступает на край бездны.

– Еще недавно таких, как вы, можно было изучать только по архивным документам да немногочисленным книгам или документальным фильмам. Но теперь существуют «Ютьюб» и подкасты. Есть даже сайты, посвященные серийным убийцам. Простой поиск позволяет…

– К таким, как я?

– Да, именно так. – Она едва заметно улыбнулась, подтверждая свои слова. Одновременно с этим в ее улыбке промелькнула ирония. – У вас есть свои поклонники, даже фанаты. Я видела фотографии из вашего выпускного альбома и с поездки, в которую вы отправились всем классом…

– А знаешь что? – спросил он, глядя на картину со спящей красавицей. – Неосмотрительных овечек съедают.

– Они так и так обречены на смерть, рано или поздно. – Она ответила ему дерзким взглядом. – В какой-то момент приходится идти на риск, даже с угрозой для жизни.

Чэн Чуньчинь молчал.

– Не хотите узнать, что я о вас думаю? – продолжала Иви. – Ховард сказал, что вы мой учитель. И кажется, пришло время проверить мои знания.

Тройной Че откинулся на спинку дивана, разбросав руки в стороны и высоко задрав подбородок. Казалось, он взирает на примитивный мир с высоты своего привилегированного положения.

– Ну ладно. – Он выдохнул и улыбнулся. – Покажи мне, чему научилась.

Она сама не могла поверить в свою безрассудность. Зачем танцевать у охотника перед носом – с какой стати проникать в его крепость, вторгаться в личное пространство, прекрасно зная, что тут она в опасности? Но Иви стояла, а он практически лежал. Глядя на него сверху вниз, она чувствовала себя сильнее. И медленно заговорила:

– Мир кажется вам грязным и глупым. Большинство людей живут, подобно овцам, козам или золотым рыбкам, и такие, как вы, недоступны для их понимания. Однако самой глупой и уродливой из всех, – продолжала она, почти перейдя на шепот, – была ваша мать. Девушки, которых вы убивали, были шлюхами, напоминавшими о ней.

Тройной Че слушал ее без всякого выражения.

– Сколько вы себя помните, ваш отец изменял ей и издевался над вами обоими. Когда он наконец упился до смерти, вы испытали облегчение, поскольку думали, что вдвоем заживете счастливо. Но вышло по-другому.

Место Чэна занял маленький мальчик в рубашке с длинными рукавами. Фантазия и реальность слились между собой. Иви моргнула, но продолжила смотреть на него. Мальчик неловко тянул рукава вниз, пытаясь прикрыть синяки и шрамы. Он подергивался, как картинка на экране телевизора с плохим сигналом. Разноцветная мозаика плясала, искры разбегались в разные стороны, прошлое и настоящее перекрывали друг друга. Иви заставила себя отвести глаза от мальчика, который смотрел на нее с тоской и немым обвинением. Она прикусила губу и снова заговорила:

– В действительности мать перенесла на вас ту ненависть, которую испытывала к мужу. Она щипала, била, толкала и ругала вас, унижала и мучила. Вы делали всё, чтобы ей угодить, но ничего не получалось. Вы стали застенчивым и печальным, в школе держались особняком. У вас не было друзей. Правильно говорила ваша мать: «Да кому ты нужен?» Вы были умным, но несамостоятельным, и постепенно, со временем, ваша потерянность переросла в злобу. В глазах всего мира она была современной женщиной, доброй и дружелюбной, сильной и независимой. Матерью-одиночкой, которая работала кассиром в супермаркете, чтобы содержать себя и сына. Вы один знали, что она – лживая сука. Проблема заключалась в том, что у нее был над вами полный контроль. Она с удовольствием избавилась бы от вас, но не могла – а вы не могли сбежать.

Мальчик исчез. Иви сделала паузу, понимая, что дальше придется экстраполировать, поскольку тут начиналась неизведанная территория. Она вторгалась в ту область, про которую могли знать только они – мать и сын.

– Весь мир, по вашему мнению, может катиться к черту, – продолжила Иви, – потому что населен исключительно тупицами и эгоистами. Никто не понимает вас. Вы не просили, чтобы вас родили, – вас вынудили тут существовать. С этим миром вас связывает одна-единственная вещь – обоняние. Оно для вас словно пуповина. Вы родились с обостренным нюхом, вы сами говорили об этом, помните? Но не упомянули, что из-за матери особенно чувствительны к женским запахам, к ароматам их тел. Вы – эксперт в косметике, духах, гелях для душа и шампунях. Запах довлеет над вашей жизнью, проходит красной нитью