И что? Ты ни разу не была лучше него? – спрашивает Ванесса, косясь на меня. Ей не верится.

Проходит одна секунда, и легкие невольно сжимаются. Становится тяжело дышать. Угнетающе. Больно. Очень больно. Я кое-что вспомнила. Чувствую, как в горле начинает першить, и я нервно кашляю.

«И что? Ты ни разу не была лучше него?»

Вопрос не дает мне покоя. Головоломка рушится. Это ведь Дарен. Как я могу быть лучше него? Меня не покидает странное ощущение, поселившееся в груди: боль, сомнение, муки совести. Я не должна позволять себе превозносить собственное «я» над Дареном, ведь это неправильно. Его поддержка сделала меня такой, какой я являюсь сейчас. Он помог мне выдержать издевки, и это лишь малая часть его помощи. Я пережила труднейший период своей жизни лишь благодаря ему.

Мне плохо: голова кружится, сердце отбивает слишком быстрый ритм, а в горле очень сухо. Я борюсь с обрывками воспоминаний, в которых всплывает лицо Дарена. Пытаюсь справиться с ними, но все же погружаюсь в этот омут.

Помню, тогда я постучалась в дверь, изо всех сил сжимая рюкзак. Снежная вьюга если не сбивала меня с ног, то заставляла поежиться. Я подготовилась, так как знала, что пешком до дома Дарена идти далеко. Надела пуховик, взяла с собой шапку и полосатый шарф. Все для того, чтобы мама отпустила.

Снег хлопьями осыпался на землю, и я радовалась пейзажу вокруг. Мне нравилось наблюдать за тем, как все вокруг становилось белоснежным.

Я постучалась пару раз, уже немного нервничая. Сколько еще Дарен может не открывать мне? Испытывает на прочность, что ли? Или ждет, пока я окончательно окоченею? Я нахмурилась, но тут же расслабилась, когда краем уха уловила за дверью приближающиеся шаги. Принялась переминаться с ноги на ногу, ожидая, когда же наконец распахнется дверь.

Я кинула взгляд на свои ледяные ладони, которые уже покраснели. Тогда я и поняла, что забыла самое главное – перчатки. Попыталась согреть руки своим дыханием, но ничего не вышло. Пальцы буквально заледенели.

– Джит! – воскликнул Дарен, появившись передо мной.

Я обвела взглядом его темно-синий спортивный костюм, а потом протиснулась внутрь.

– Чем ты занимался? Я ждала на улице минут десять. – Я спросила не с упреком, наоборот, хотелось перевести это в шутку.

Дарен заиграл бровями, жалобно выдохнул, а затем помог мне снять шапку и шарф.

– Мокрые вещи. Ты замерзла?

– Еще бы! Я шла к тебе пешком. – Я улыбнулась ему, принявшись снимать обувь и верхнюю одежду. Благополучно повесила пуховик на крючок и развернулась к Дарену, который внимательно следил за моими движениями, сложив на груди руки.

– Тебя надо согреть, – заботливо произнес он и позвал за собой в кухню.

Кухня в доме Дарена была моим любимым местом. На подоконниках там всегда стояли горшки с цветами, кое-где висели гирлянды, а на деревянных полках стояли всякие резные фигурки. Здесь была барная стойка, большой круглый стол для чаепитий и желтые шторы, которые ассоциировались у меня с солнцем. И, безусловно, это не была бы кухня Дарена, если бы на полке не стояла ваза с апельсинами. Для меня. Он хранил ее в холодильнике, так как знал, что больше всего на свете я обожаю холодные цитрусовые. Ледяные мандарины, от которых сводит зубы, – моя страсть.

Дарен подошел ближе и раскрыл руки для объятий.

– Как я могу упустить момент приветствия? – тихо проговорил он, и в ту же секунду я почувствовала тепло его тела. Он согрел меня. В душе начали порхать бабочки. Тогда я и подумала: если мне дадут возможность самостоятельно определить тему будущего проекта, который мы представим в следующем году, я выберу бабочек. Мне действительно было что сказать на эту тему.

Я ответила на его объятия и легонько потрепала его волосы. Улыбка не сходила с моего лица, ведь он был рядом, и у нас на тот день были большие планы. Я даже захватила с собой картину, которую написала несколько дней назад, вдохновившись новым альбомом Селены Гомес. Хотелось показать рисунок Дарену. Обычно он был достаточно строг к моим работам, но эта, я надеялась, должна была покорить его сердце.

– Не зря я мерзла на морозе, – сквозь смех обратилась я к другу. – Теперь таю в твоих объятиях.

– Я сделал свежевыжатый сок, – прошептал он мне на ухо. – Угадай, из чего?

Действительно, из чего он мог быть? Мой смех раздался на всю кухню. Мама Дарена точно должна была прибежать, услышав это. Она всегда присоединялась к нам в такие моменты и просила рассказать ей шутку. Порой она чувствовала себя одиноко, и мы с Дареном понимали это и всячески старались помочь. Так что Элизабет иногда становилась частью нашей компании.