то да, я тебя раздел. Сам. Дважды. Потому что врач прописал тебе кучу лекарств, – он указывает рукой на журнальный столик, где действительно выстроилось огромное количество медикаментов. – Там есть мощное жаропонижающее, и как только температура спала, ты вся промокла насквозь. Я переодел в свежее. Потом снова снял.

Я во все глаза смотрю на Роберта. Что он сейчас сказал? Что действительно ухаживал за мной, пока я была не в сознании?! Роберт Штефан – мой босс, известный бабник и ловелас, миллионер с гуляющим ветром в голове, давал мне лекарства и переодевал?! Я точно не брежу?!

– Спасибо, – бормочу искренне и все еще смущенно. – Не ожидала от тебя такого.

– Я же сказал уже однажды, Сабина, что все изменится. И я в том числе. Я не настолько говнюк, как ты думаешь. Давай сюда градусник.

Протягиваю градусник Роберту, а сама не могу посмотреть ему в глаза. Отчего-то стыдно.

– Тридцать восемь и три. Отлично. Уже гораздо ниже. Выпей вот это и ложись обратно.

А Роберт вполне себе милый в роли властного доктора. Он настолько хорош, что у меня не возникает даже мысли с ним спорить.

– Состояние ужасное. С такой температурой я еще несколько дней с постели не встану. Где Лия? – наконец спрашиваю то, с чего в принципе надо было начать весь наш разговор.

– Если бы не мое желание увидеть вас вместо того, чтобы поехать домой, то вообще бы может не встала! Никогда! – неожиданно рявкает Роберт, опускаясь на стул напротив. – Почему нельзя было позвонить, Сабина? Ничего нет сложного, чтобы попросить о помощи, если она тебе нужна.

– И что, бросил бы свой объект и приехал ради того, чтобы сгонять в аптеку? – язвительно замечаю, видя, как мои слова задевают Роберта. Понимаю, что веду себя, как капризная девчонка, но ничего не могу с собой поделать: перед глазами до сих пор слезы моей дочери. – Кстати, как ты тут оказался? И где Лия? – повторяю свой вопрос, начиная тревожиться.

– Через дверь зашел, – отвечает в тон, но тут же устало проводит ладонями по лицу, и мне действительно становится стыдно. Он после перелета, наверняка не спавший толком все эти дни, да еще и со мной пришлось повозиться. – Ты не отвечала на звонки, и я с аэропорта прямиком приехал к вам. А под дверью стояла Лия и рыдала в истерике, что мама уснула и не просыпается.

Я зажимаю рот ладонью от ужаса, стоит только представить, что пережила моя малышка. На глаза тут же наворачиваются слезы, а руки начинают мелко трястись.

– Но я не виновата…Я помню, вернулась из магазина, Лия была на кухне с Антониной Ивановной, они там что-то готовили. Я прилегла, а дальше…пустота.

– И затянула она тебя на почти двое суток. Хорошо, хоть я вовремя приехал, смог успокоить дочь и вовремя вызвать врача. Иначе не представляю, чем могло это закончиться. Когда я тебя нашел, у тебя температура была сорок и один.

Прикрываю глаза. Сказанное Робертом не укладывается в моей голове. Как такое вообще возможно?! Вчера еще я была здоровым человеком! И никогда так сильно не болела.

– Позавчера, – хмыкает Роберт. Оказывается, я произнесла это вслух. – Тебя вырубило на почти двое суток, – повторяет то, что до меня не дошло с первого раза.

– О Боже…Лия!

– Все в порядке. Мы нашли общий язык. Нам было полезно провести столько времени вдвоем.

– Что со мной?

– Доктор сказал, что всего по чуть-чуть: переутомление, стрессы и инфекция, которая быстро развилась на фоне ослабленного иммунитета. Но сейчас кризис миновал. Температура снижается, а, значит, ты медленно, но все же идешь на поправку.

Я все еще не могу поверить, что это происходит со мной. Казалось бы, еще не так давно я ненавидела Роберта за то, как он поступил с нами в прошлом, а он успел ураганом ворваться в мою жизнь и прочно в ней обосноваться. И, кажется, надолго. Нравится мне это или нет, я еще точно не поняла. Но, думаю, что теперь у меня нет шансов отвертеться и избежать превращения фиктивного брака в самый настоящий…

– А как же твоя работа?

– Перенес офис к тебе домой, – кивком головы указывает на ноутбук, стоящий на подоконнике. – Так что придется потесниться.

Я открываю и закрываю рот, не в силах произнести и слова. Потому что мне кажется, что все происходящее – дурной сон. Что в моей реальности Роберт все также где-то шляется, а мы с Лией все также вдвоем в нашей уютной квартирке. Я даже щипаю себя за руку. Больно, черт!

– Я настоящий, – смеется Роберт, заметив мои манипуляции. – Давай, спи. Утром должно стать легче.

– А ты где спишь? – вырывается из меня прежде, чем ужас от представленной картины, как Роберт ложится рядом, топит меня с головой.

– На твоей кровати в спальне. Матрас, кстати, говно, у меня от него все тело болит.

– Так постелил бы себе на полу, говорят очень полезно! – огрызаюсь, до глубины души оскорбленная за матрас. Он, между прочим, ортопедический, я его на заказ делала!

– А, может, я лучше лягу с тобой? – соблазнительно тянет Роберт, через голову стягивая футболку.

– Нет! – громко и поспешно восклицаю, натягивая одеяло до подбородка. Только не это! Я же…я же…точно спать не смогу!

– Огрызаешься, значит, выздоравливаешь. Отлично. На сегодня вопросов хватит. Спать. У меня совещание с утра.

И уходит, как ни в чем не бывало, в свою, а вернее, в мою комнату.

С утра меня будят такие родные и любимые ручки доченьки. Приоткрываю глаза и не могу сдержать улыбки: Лия в своей забавной пижамке с котятками сидит на краю дивана и гладит меня по волосам.

– Выздоравливай скорее, мамочка, я по тебе скучаю.

– Я тоже по тебе соскучилась, мое солнышко, – хриплю, скривившись и открывая глаза.

– Мамочка! – воодушевленно и радостно Лия кидается мне на шею, едва не задушив в своих крепких объятиях! – Ты проснулась! Я так скучала!

Я глажу Лию по волосам, с трудом сдерживая слезы, и не замечаю, как в комнату входит Роберт.

– Лия, – мягко, но в то же время твердо обращается он к дочери. – Я просил тебя не будить маму, ей надо набраться сил. А еще ты можешь заразиться от нее и снова болеть.

На удивление, моя своенравная девочка отодвигается снова на край дивана, и мной не остается незамеченным, с каким обожанием она смотрит на Роберта.

– Мама, дядя Роберт спас тебя! Он – герой!

Роберт смешно выпячивает грудь и торжествующе смотрит на меня. Вообще эти перемены в Штефане меня приятно