litbaza книги онлайнИсторическая прозаАнна Павлова. Десять лет из жизни звезды русского балета - Харкурт Альджеранов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 39 40 41 42 43 44 45 46 47 ... 64
Перейти на страницу:

Несколько дней спустя мы с Обри Хитчинзом получили приглашения на частный просмотр. Мы отправились туда, и увиденное произвело на нас не слишком большое впечатление. Мы чуть не взорвались, когда услышали, как пожилая женщина захлопала в ладоши и воскликнула: «Это мой дорогой маленький мальчик!» Так что, несмотря на руку, сходство было очевидным. Впоследствии нас познакомили, и мы стали друзьями на долгие годы.

Мы сочли Театр его величества не слишком удобным, артистические уборные оставляли желать лучшего. Я спрашивал у всех, кого только встречал, об аборигенах, так как мне хотелось увидеть их танцы, но, похоже, никто в Мельбурне о них не знал. Единственная информация, которую удалось получить, исходила от человека, жившего в деревне; он подарил мне бумеранг и вумеру (копьеметалку), сделанные племенем викторианских аборигенов, которое теперь вымерло. Другой человек, от которого я получил какую-то помощь, – престарелый представитель второго поколения мельбурнцев, чья покойная тетушка вспоминала, как «толпы черных» расположились лагерем поблизости, там, где сейчас Фитцрой-Гарденз. В последний вечер выступлений в Мельбурне мы впервые познакомились с австралийским обычаем. В Мексике сцена была покрыта шляпами, а в Австралии ленты серпантина заструились изо всех уголков зала, а мы ходили взад и вперед по сцене, раскланиваясь с публикой до тех пор, пока не погрузились по колени в многоцветные ленты.

Поездка в Сидней стала для нас настоящим приключением. Мы покинули Мельбурн ранним вечером чрезвычайно усталые. Если бы мы были в Соединенных Штатах, то позвали бы проводника, чтобы он приготовил постели, но нам пришлось ждать, пока мы доберемся до границы с Олбери, прежде чем отправиться спать, – железнодорожная колея там менялась, и викторианские вагоны не подходили к рельсам Нового Южного Уэльса. То, что нам пришлось выходить из дневных вагонов и переносить свой багаж в поезда Нового Южного Уэльса, можно скорее назвать скукой, чем приключением. Нас предупредили, что то же самое придется проделать в Тувумбе, когда будем переезжать в Квинсленд из Сиднея. Павлова была изумлена.

– Как так может быть, что в одной стране все так отличается? – спрашивала она. – В Европе, где так много стран, можно разъезжать повсюду без пересадок.

Но, как и всем нам, ей пришлось смириться с этим.

Мы танцевали в Театре ее величества (он не был Театром его величества в те дни), который был удобнее, чем мельбурнский театр (это место теперь занимает «Вулворт»!). Мельбурнский успех повторился в Сиднее. Единственная странность, которую я припоминаю, – это холодный прием «Вакханалии» – занавес опустился, и не раздалось ни единого хлопка. Когда я выразил свое недоумение по этому поводу сиднейскому знакомому, он объяснил мне, что тема танца неприятна!

Меня познакомили с некоторыми людьми в Сиднее, но сближался я с ними медленно и теперь так вспоминаю свое первое воскресенье: пасмурный день с проливным дождем, единственная живая нота – присутствие в отеле восхитительной безумной Руфины и прекрасной Нины. Залевский тоже был там и, казалось, как эхо, вторил ужасной непогоде, разыгравшейся снаружи, играя на губной гармонике, чтобы составить самому себе компанию! Интересно, понимают ли люди, какими одинокими ощущают себя актеры за границей и каким унылым кажется воскресенье без друзей в городе, где нечего делать. Лично я ненавижу играть по воскресеньям, но, должен отметить, что работа театров по воскресеньям – общественная служба, в которой артисты должны охотно принимать участие. По будням в отеле проходил другой дивертисмент – Стефани Десте, танцовщицы из «Роз-Мари», имевшей обыкновение упражняться с кастаньетами в ожидании лифта.

В начале нашего пребывания в Сиднее меня посетил бледный молодой человек с гладко зачесанными черными волосами и довольно выпуклыми глазами. Он хотел, чтобы я обучал его русским танцам. Я объяснил, что у меня нет студии, но молодой человек заверил меня, что может все уладить. Я предоставил ему решать этот вопрос и спросил, как его зовут.

– Бобби Хелпман, – ответил он.

Несколько дней спустя я отправился в студию в Пейлингс-Билдингс, чтобы дать ему урок. В студии находились какие-то люди и явно собирались остаться на урок. Я заявил, что сожалею, но это частный урок, и я не могу позволить никому присутствовать в студии. Так я выставил Френсис Скалли из ее собственной студии! Но она была славной женщиной и не затаила на меня злобы. Бобби продолжал брать уроки в течение всего сиднейского сезона, и однажды я сказал ему:

– В этой стране не слишком хорошо относятся ктанцующим мужчинам. Мне кажется, будет лучше, если вы станете называть себя Робертом, а не Бобби, и добавите к фамилии второе «Н», это придаст имени немного иностранный оттенок, и оно станет более приемлемым для публики.

Бобби последовал моему совету, и я слышал, как говорили, будто его дала ему цыганка. В следующий раз, когда мы исполняли «Дон Кихота», нам довелось стать свидетелями пророческого видения будущего великого комического танцовщика: в центре сцены стоял Бобби, облаченный в желтый костюм тореадора, созданный Коровиным, в огромной белой шляпе, и смотрел на окружающий мир, словно маленький лорд Фаунтлерой, лишенный своих кудрей.

Южная Африка (Йоханнесбург) была тем местом, где я впервые написал статью для прессы, а Австралия стала той страной, где я впервые произнес речь перед публикой. После утренника в Театре ее величества в Сиднее у служебного входа в ожидании выхода Павловой собралась огромная толпа. Мне в уборную передали сообщение, чтобы я зашел к мадам, прежде чем уйти из театра. Я поспешно закончил переодеваться и поспешил к мадам.

– Элджи, будь добр, скажи людям, ожидающим у входа, что я не выйду. Будь вежлив с ними.

Выходя, я помедлил на пороге и произнес:

– Дамы и господа, мадам Павлова попросила меня поблагодарить вас за ожидание и передать, что она не выйдет из театра между спектаклями.

Как неубедительно прозвучали мои слова! Кое-кто из собравшихся ушел, остальные остались, словно приклеенные к месту. Судя по выражению их лиц, они мне явно не поверили. Я удалился.

Мы с Обри Хитчинзом решили снять вместе квартиру в старом доме, выходящем на Гайд-парк. Он ни в коей мере не был роскошным, но это позволило нам наполовину сократить наши расходы, к тому же означало, что мы не будем привязаны к определенным часам питания (тирания отелей в Австралии даже более жесткая, чем в Англии). Это здание принадлежало определенной эпохе; на стенах висело довольно много отвратительных гравюр средневикторианской эры, а в холле ощущался сильный запах листьев камедного дерева. Над камином висела огромная картина, изображающая кораблекрушение (я встречал такую же в Англии), в кленовой раме. Я тотчас же решил заменить ее портретом солиста негритянского ревю, которое видел в Париже, мне кажется, он был в состоянии потопить любой корабль. Владелица дома, выглядевшая весьма чопорной, не выражала недовольства, хотя ее замечание, брошенное при нашем отъезде: «Вы всегда были таким джентльменом, не могу сказать ничего большего», подтвердило мое мнение, что она опасалась худшего, когда увидела перемену. Наша стряпня была просто ужасной, так что мы ели в основном не дома и готовили себе по уик-эндам. Мы спасались от своих кулинарных опытов только благодаря гостеприимству наших австралийских друзей, которые приглашали нас на пикники каждое воскресенье, когда стояла хорошая погода. Мое высшее достижение в кулинарии – поджаривание цыпленка, слишком большого для нашей маленькой плиты. Мне приходилось поддерживать огонь на столь низком уровне, что через три часа пришлось оставить все мысли о том, чтобы съесть его на ленч, и сосущую пустоту в желудке, столь характерную для танцовщиков, пришлось заполнять хлебом, сыром и фруктами. К четырем тридцати в этот день мы вышли в «Буш», и наш хозяин рассказал нам, как могут бегать и наносить удары ногами страусы эму и насколько вкусны дикие индюшки.

1 ... 39 40 41 42 43 44 45 46 47 ... 64
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?