Никогда они еще не были так близко друг к другу, это – кульминация.

Нина готова задать вопрос, для которого, наконец, пришло время.

– Почему я так часто вижу тебя?

Он ухмыляется и, немного погодя, отвечает:

– Я задаю себе тот же вопрос.

– Я хочу увидеть твое лицо…

– А я – твое…

Нина понимает, что они оба не могут увидеть лица друг друга по неизвестной причине. Возможно, еще слишком рано? А может, они недостаточно стараются?

– Дай мне свою руку, – просит она.

Он опускает голову вниз и разглядывает ладони.

– Ту, что много значит для тебя, – добавляет она.

Они оба знают, что Нина хочет увидеть необычный перстень.

Во сне они никак не могут увидеть друг друга, но странным образом они знают друг о друге все самое важное.

– Тогда ты – свою, – отвечает он.

Нина разворачивает руку запястьем вверх и смотрит на шрам. Это – след от детской челюсти. Он довольно глубокий, время неспособно его залечить. Но в то же время Нина понимает, что это – не ее шрам. Этот след она оставила на руке Мики перед тем, как он застрелил ее мать. Этот шрам она оставила для него, как опознавательную метку. Она найдет его по этому следу.

Он тянет свою правую руку назад, Нина тянет свою левую – вперед. Они впервые прикасаются друг к другу. Осторожно и легко.

Он внимательно изучает шрам от детских зубов, проводя по нему пальцем, отчего сердце тут же начинает ныть забытой болью. Она же рассматривает невероятной красоты и затейливости перстень в виде рулетки с надписью «Игрок». Она крутит ее и слышит, как воет его сердце.

Так они и стоят до окончания сна: держа друг друга за руки, не в силах увидеть ни лица друг друга, ни имен. Этих важных символов на руках им достаточно.

Достаточно, чтобы понять, насколько близко они подобрались друг к другу.

Достаточно, чтобы понять, как близок теперь конец.

4. Новый союзник

Эрик сидел за рабочим столом в офисе и наблюдал за началом краха своего идеального мира. Уже второй день по новостям показывают все новые телесюжеты о том, как в юго-восточной части столицы в районе Новачи разразились беспорядки, причина которых была, чуть ли не скопирована с кинохроник войны мафиозных авторитетов пятнадцатилетней давности. Убит барон местной криминальной ячейки.

Эрику необходимо изобрести план по возвращению ситуации в прежнее русло. И это должен быть чертовски хороший план. Гениальный. Потому что цыгане не успокоятся, пока не отомстят убийцам.

Проблема в том, что убийца барона Драгоша был убит самим Драгошем/ И это превращалось в наисложнейшую дилемму, потому что с одной стороны, Драгош отомщен, но с другой стороны, народ горевал и желал излить свою боль в очередном акте мести. Поэтому погромы начались с местного боулинг-клуба, под которым скрывалась точка продаж Валентина Голубки. Вчера ранним утром туда заявилась группа мужчин в лыжных масках, вооруженные автоматами и коктейлями Молотова. Через час от клуба осталась лишь куча сожженных развалин и шесть трупов. Это были бойцы Голубки, которые пытались вывезти оставшиеся заначки наркодилера, но, к сожалению, не успели.

Амелия постаралась на славу. Она вывезла всю семью Голубки подальше от города в одну из конспиративных квартир за сотню километров от столицы. Мориц и Саша – ее первые заместители – организовали зачистку склада, на котором произошла трагедия: вывезли трупы, товар, а потом послали людей в боулинг-клуб для вывоза личных вещей и эвакуации работников, которые до сих пор не знали о том, что Голубка погиб. Те работники, что постоянно трудились на территории Голубки и которых знала в лицо вся цыганская братия, были первыми в списке мести, а потому их также вывезли из района вместе с семьями и запрятали по всем возможным норам на то время, пока Эрик не урегулирует проблему и не остудит пыл жаждущих крови.

Когда цыганам стало известно о гибели предводителя, они взвыли всенародным ревом и немедленно потребовали наказать виновных. Но когда они заявились по всем известным адресам, где проживали работники и родственники Голубки, и никого не нашли, их гнев достиг предела. Начался массовый поджог всех квартир, домов, заведений, где хоть раз появлялся тот, кто так или иначе был связан с Голубкой. Бригада неистовствовала и выжигала следы деятельности Голубки, стирая с лица земли любое упоминание о нем, предавая огню его имя, впечатанное в недвижимость, автомобили и людей. За два дня в Новачах погибло уже двадцать три человека. Но самое страшное заключалось в том, что это было лишь начало.

Сегодня днем Амелия принесла очередную порцию мрачных новостей, которые Эрик предвидел и ожидал. Бригада покойного Драгоша объединилась с Седыми головорезами, и они вместе напали на один из ее складов. Ее бойцы не были готовы к такой многочисленной армии. Банды даже привезли с собой зенитную пушку образца сороковых годов. Бог знает, откуда они ее взяли! Дьявол знает, какое еще тяжелое вооружение лежит запасами в этом тайнике! Амелия приказала бойцам бросить потерянный склад, расположение которого изначально обрекало его на гибель: он находился точно на границе районов Амелии и Седых головорезов, его стены не выдержат натиск полсотни бойцов. И, тем не менее, Амелия уже начала нести потери в человеческих единицах.

Новачи горели, и полиция не могла справиться с беспорядками. Непонятным образом количество бунтующих резко увеличилось в разы за последний день. Цыганский путч был подхвачен не только головорезами-чехами, постепенно и остальные банды юго-востока присоединялись к погромам и кровопролитию. И если правоохранительные органы не понимали, почему зараза разрасталась, то Эрику, как и остальному криминальному миру, было все предельно ясно: началась цепная реакция.

Начался кошмар Эрика.

И кто бы мог подумать, что будет достаточно лишь одной смерти какого-то цыганского барона! Не зря Эрик всегда делал большие ставки на него. Цыгане были изворотливыми пройдохами. Они обрастали связями через браки, знакомствами со всеми маломальскими бандами – через одолжения. Они успешно обогащались мелкими доходами со всех сторон и всех сфер. Их политика была эффективной именно за счет мелкой многосторонней прибыли, потому что рано или поздно бандитские стычки стирали самых слабых и неудачливых, и тогда цыгане теряли партнера. Но эта потеря мало сказывалась на семейном доходе, ведь оставались еще десятки других. Их стиль ведения бизнеса был еще хорош тем, что открывал им двери во многие бандитские дома, и потому они всегда были в курсе последних событий и сплетен.

Но, несмотря на их способности извлекать выгоду из каждого знакомства, цыгане никогда не строили планы по свержению империи Манна. Потому что цыгане никогда не стремились к большим богатствам, жадность была им чужда. Эрик знал их достаточно хорошо и представлял цыган больше как относительно безобидных хиппи – дети любви с пышными свадьбами, безмерной привязанностью к детям и вечной традицией кровной мести за несправедливо убитого родственника. От любви произошли, и к любви же стремились. Они всегда являлись сторонниками мирных договоров, нежели силы. Они стремились сеять добро на своих землях, пусть даже странными и противоречивыми методами.