они не отличались, побряцать оружием они решили опять на реке Халхин-Гол, уж очень им нравился изогнутый рельеф реки, причудливые изгибы заросших жесткой травой берегов, призывный плеск рыбы в заводях.

Бранко недаром завел речь о «плеске рыбы в заводях» — понятно стало, где пройдут новые схватки и какая именно военная техника примет в них участие. Техника эта была хорошо известна в Москве. По прошлым боям.

А Зорге, сидя в Токио, собрал уже побочные, хорошо проверенные данные, возможностей для этого у него было много, больше, чем у других.

Он уже знал точно, что японцы сосредоточили у Халхин-Гола, на так называемой «третьей линии», 75-тысячную армию под командованием генерала Риппо, пятьсот с лишним орудий, около двухсот танков, три с половиной сотни боевых самолетов. В победе своей подданные микадо не сомневались, были уверены твердо, что свое они возьмут, отыграются за все просаженные вчистую раунды, тем более что им, как доложила разведка, на этот раз противостоят лишь слабенькие советские части, переведенные сюда из тыла, да монгольская пехота, привыкшая прятаться за чужими спинами и вести окопные бои.

Надо ударить так, чтобы смешались вместе русские и монгольские кости, чтобы в будущем историки вряд ли смогли разобрать, кому какая костяшка принадлежит. Противника обязательно надо перемолоть в муку. Сусликам на корм.

Но жизнь на то и жизнь, чтобы не подчиняться хотениям разных генералов. Ранним утром двадцатого августа — незадолго до объявленной по войскам микадо атаки, на японские порядки обрушились советские самолеты. На каски, в которых спали послушные японские солдаты, полетели фугасы.

Бомбежка была ковровой. И каски, и головы, и оторванные ноги с руками, и располосованные по швам ботинки, сшитые из новенького желтого нубука, полетели в воздух.

Ад воздушными налетами не кончился — следом ударила тяжелая артиллерия. Потом в прорыв пошла конница. В довершение всего в тыл японской армии был сброшен крупный десант.

Понадобилось всего три дня, чтобы японская армия была окружена — ни единой свободной щелки не осталось, в которую мог пролезть хотя бы один солдат. Или хотя бы полсолдата.

Затем наступил новый этап «большого обеда» — советская авиация начала расчленять окруженцев на куски и каждый кусок в отдельности смешивать с землей.

Армия генерала Риппо — семьдесят пять тысяч человек, — перестала существовать. Через своих подопечных Отт узнал, каким образом русские обвели вокруг пальца японцев, а узнав, взбесился — хитрость, по его мнению, была примитивна, как переваривание коровой травы в навоз.

Отт намочил под краном полотенце и приложил его к голове.

— Ты знаешь, чем все это кончится, Рихард?

— Догадываюсь.

— Я думаю, что разгром на Халхин-Голе заставит этих недотеп-японцев отказаться в будущем от войны с Россией, вот чем. Допрыгались, кривоногие ящерицы, любители пожрать кузнечиков.

Это суждение прозвучало не только в кабинете Отта, это подтвердил и Ходзуми Одзаки.

Вечером Макс сел в свой роскошный автомобиль — именно такой положен крупному предпринимателю, — с широкой хромированной решеткой и двумя противотуманными желтыми фарами, у всякого полицейского глаза при виде такого автомобиля вспрыгивают на лоб от желания угодить владельцу авто, — и отбыл на одну из съемных квартир. По дороге Макс сменил роскошный лимузин на скорбное дырявое корыто «ландо» с наполовину выбитыми спицами в скрипучих колесах и, оставив с носом дежурного сотрудника «кемпетай», благополучно прибыл на место.

Через час он передал сообщение о разгроме самураев на реке Халхин-Гол, а также японские данные — те самые, которые на Западе не проходили и не могли пройти, передал также соображения разведгруппы насчет настроений, которые бытовали в японских войсках — вояки микадо в эти дни вытирали разбитые носы какими-то грязными тряпками, хныкали, плевались и проклинали своих генералов, передал и аналитический вывод Рамзая: вооруженные силы островов требуют основательного переоснащения, на проведение этой операции потребуется не менее двух лет… «Япония будет готова к большой войне не ранее чем в 1941 году» — такой вывод сделал Рихард Зорге.

И еще. Поскольку газеты уже раструбили о вступлении Японии в союз с Германией и Италией, то Зорге высказался и по этому поводу: «Вступая в альянс с Германией и Италией, японцы не будут себя связывать так безоговорочно, как Германия и Италия. Однако в своей политике на Дальнем Востоке она будет держать равнение на Германию и Италию. Если Германия и Италия развяжут войну, то Япония предпримет на Дальнем Востоке определенные враждебные акты против Англии и Франции и, в частности, не пройдет в своих действиях мимо Сингапура».

Советский Союз даже не упоминается среди целей генералов микадо — урок, который японцы получили на Халхин-Голе, еще долго будет свеж в памяти.

Следом Зорге прислал в Москву подробный доклад об экономическом состоянии Японии, где сделал окончательный вывод: «Япония, несмотря на агрессию в районе Халхин-Гола, не готова к развязыванию большой войны против Страны Советов».

Когда Макс Клаузен возвращался на своей роскошной машине домой, ему встретилась неуклюжая темная черепаха, на медленном ходу прощупывающая улицы большим кольцом-радаром, установленным на крыше.

От того района, где Макс передавал материалы в «Висбаден», черепаха эта находилась далеко. Клаузен щелчком подбил край шляпы, сползший на глаза, и, свистя себе под нос какую-то тирольскую мелодию, спокойно проехал мимо.

В следующий раз Зорге также увидел Отта в ярости — тот сжимал челюсти так, что на зубах у него трескалась эмаль.

— Ну, политики, — сипел он, — ну, грамотеи! Ну, специалисты портить воздух сквозь штаны! Ну, любители гнилых лягушек! — Отт не мог сдержать себя.

Наконец Отт выдохся, обессиленно повесил тяжелую физиономию на грудь, подбородком, будто гирей, уткнулся в пуговицы мундира.

— Что случилось, Эйген, объясни! — попросил Зорге: давно он не видел своего приятеля таким.

— А чего тут объяснять, — неожиданно устало и тихо проговорил Отт. — Эти бравые галошееды своими беспомощными действиями на Халхин-Голе заставили Германию подписать пакт, от которого сдохла половина ворон на Унтер-ден-Линден… Вот сыкуны!

— Что за пакт? — спросил Зорге, сделав вид, что ничего, никоим образом ничегошеньки не слышал о состоявшихся двадцать третьего августа переговорах и подписании важной политической бумаги. А был подписан пакт о ненападении между Германией и Советским Союзом.

— Узкоглазые островные мухоеды заставили нас сделать это силой, — бесился Отт, — нужен этот договор Германии не больше, чем карасю папироска. Тьфу! Вот червяки, забравшиеся в абрикосы!

Материалов для передачи в Центр собралось много, Макс, даже если он будет работать по двадцать четыре часа в сутки, передать их не сможет — сил просто не хватит, умрет за передатчиком. Анна ему не помощница, на Анне лежит техническая работа и не более того.

Надо ехать на встречу со связником в Гонконг, везти материалы. На этот раз со стороны группы Рамзая связным