Пока Катя мучилась догадками, Петя Прохоров, развив космическую скорость, оббегал все близлежащие дома и собрал кое-какую информацию. Бывает, что человек исчезает бесследно. В случае с Анатолием Карякиным этого не произошло. В кои-то веки выбравшаяся подышать воздухом почти лежачая соседка сообщила: профессор бодро вышел из калитки, направился в сторону магазина, однако дорогу ему перегородило желтое такси. Кто-то окликнул его по имени. Карякин нагнулся, видимо, пожимая руку, потом сказал несколько слов и сел на заднее сиденье. Больше старушка его не видела.

– И, конечно, не запомнила номер, – сокрушался Петя.

Василий Костыря, в старой шапке-ушанке и полушубке, который он надевал для работы в саду, вошел в гостиную дома Карякиных с недовольным выражением лица. Сухо кивнув Ларисе Михайловне, бросившейся ему навстречу, он без приглашения сел на стул и обратился к оперативникам:

– Кто у вас старший?

Киселев вышел вперед:

– Майор Киселев Павел Васильевич. По всем вопросам можете обращаться ко мне.

Василий нахмурился:

– Вопросик у меня, товарищ майор, только один: объясните мне, что я здесь делаю? Это арест?

– Пока нет, – Катя, стоявшая за дверным косяком, неожиданно предстала перед ним. Увидев ее, Костыря вздрогнул и отвернулся. – Узнаете?

Через секунду мужчина взял себя в руки:

– Вы-то что тут делаете? Насколько мне известно, к милиции вы имеете отдаленное отношение.

Зорина не обратила внимания на его резкое замечание.

– Скажите, вас не мучает совесть?

– Что вы хотите этим сказать?

Он все-таки вступил с ней в разговор. Этого девушка и добивалась.

– Вы сослужили профессору Карякину добрую службу, – она повернулась к Пете, ожидавшему дальнейших указаний. – Петюня, будь другом, уведи Ларису Михайловну.

Всхлипывающая жена Карякина, не понимавшая, к чему клонит журналистка, дала себя увести. В данный момент ее мысли занимал пропавший супруг. Подождав, когда женщина скроется на кухне, Скворцов уселся на табуретку напротив Костыри.

– Нет смысла упираться, – сообщил он. – Нам все известно.

– Что именно?

Константин обратился к жене:

– Говори, Катя.

– Когда я была у вас, – начала Зорина, – вы не были со мной откровенны. Во-первых, скрыли, что учились в медицинском институте и вынуждены были оставить его по материальным соображениям. Во-вторых, не рассказали о знакомстве с профессором Карякиным, у которого сначала учились, а потом работали.

Василий пожал плечами. На грубом лице не дрогнул ни один мускул.

– Теперь вы об этом знаете, – он без стеснения сплюнул на паркетный пол. – Что дальше?

– Почему вы скрыли эти факты?

Тонкие губы Василия скривила улыбка:

– А они имели отношение к делу?

– Имели, и вы это прекрасно понимаете, – усмехнулась Катя.

– Да? Докажите, – он по-прежнему ничем не выдавал волнения.

Девушка кивнула:

– Хорошо. Только обещайте мне ответить утвердительно, если сказанное мной окажется правдой. Судить вас за дела давно минувших дней никто не собирается. Вы и тогда бы легко отделались, а теперь ваш проступок рассматривается нами в контексте деяний другого человека.

Бледное лицо Костыри порозовело:

– Говорите.

– Вы жили с матерью и младшими братьями, – начала журналистка. – Ваш отец, единственный кормилец семьи, вернулся с войны живым, но настолько израненным, что не прожил и двух лет. Вы хорошо учились в школе и желали продолжать учебу в медицинском, что и попытались сделать. Но материальное положение семьи не позволило окончить вуз. С Анатолием Ивановичем вы сблизились еще в институте. Со слов его жены нам известно: профессор пытался вам помочь, однако оказался не всесильным. Вам пришлось оставить вуз. Ваш ученый наставник и тут не дал вам пропасть. Он устроил вас, недоучившегося студента, в свою научную лабораторию. Сказать зачем?

Василий усмехнулся:

– По-моему, и так ясно.

– Нам с вами – да, – Катя пристально посмотрела на собеседника.

Мужчина растерялся:

– А какое это имеет отношение к делу?

– Самое непосредственное, – журналистка улыбнулась, – в эту лабораторию ему помог устроиться его отец, тоже профессор медицины.

– И что с того?

– Без протекции Карякина туда бы не взяли, – констатировала девушка.

– Почему?

– Анатолий Иванович происходил из звездной семьи, – продолжала Зорина, – учился в звездной группе. Большинство сокурсников, те, кто мечтал о дальнейшей ученой карьере, готовились к защите. Это вызывало у Карякина зависть и злость. Молодой человек знал о себе то, что бросалось в глаза лишь немногим: он полная бездарность в медицине. Самолюбие не позволило ему оставить это поприще и заняться любимой физикой. Он решил действовать иначе. Уточнить как?

Василий развалился на стуле:

– Валяйте. Очень интересно.

Зорина расхохоталась:

– Попросту обворовать талантливых коллег. И начал с ближайшего окружения – со своего институтского приятеля Александра Проскурякова. Кто не знал, что у парня за плечами готовая диссертация? Карякин выбрал подходящее время. На тот момент научную работу читали только двое – сам Проскуряков и его научный руководитель Мочалов. Александр мог проболтаться бывшему сокурснику: мол, вот сегодня идет показывать работу Юрию Борисовичу. В голове Анатолия Ивановича созрел коварный план. В достижении целей он не остановился перед убийством. У нас нет свидетеля, видевшего, как Карякин свел счеты с Александром. Скорее всего, в дело пошел какой-нибудь медленно действующий яд. Потом убийца отправился к Мочалову и, организовав несчастный случай, забрал диссертацию Проскурякова.

Собеседник усмехнулся:

– Карякин защитился, когда ему перевалило за тридцать, – веско сказал он. – Выходит, лет десять он прятал работу приятеля в сарае?

Журналистка подняла брови:

– Возможно, побоялся действовать опрометчиво. Вдруг Александр рассказал о том, что написано в его работе, тому же Хомутову? Во всяком случае, он принялся искать другие жертвы и нашел – Марину Викторову и Кирилла Панина. Уж не знаю, чем он переманил в свою лабораторию этих, безусловно, перспективных молодых ученых: ведь тогда Анатолий Иванович еще разглагольствовал о методах лечения опухолей кишечника, а они интересовались гепатитом. Наверное, наврал им с три короба об изменении тематики своих исследований, посулил всяческую помощь, и ребята поверили. Так?

Костыря пожал плечами:

– Возможно.