Перед тобой море, но ты не унесешь его с собой, имея в распоряжении лишь собственные ладони. Пытаясь выпить его даже не через соломинку, а через полую иголку, все больше понимаешь, что испытывали мои предки, ощутив силу Источника вечности.

Сила, изначальная, пребывавшая с начала времен. Неудивительно, что ей покоряются даже против своей воли сами стихии, воплощение сил всей планеты, капризные и свободолюбивые по своей природе. Что есть одна планета перед бесконечностью самого космоса? Песчинка, не более.

Во власти такой энергии сжечь вселенную в огне, и восстановить из пепла на её месте нечто новое. Такая сила никогда не подчинится простому смертному вся целиком. Возможно, лишь Саргерас смог бы её обуздать, рано или поздно.

Я же старался не думать об океане по ту сторону соломинки, получая свою малую долю. Даже так, она была столь велика, что грозилась погрести меня под собой.

Потоки магии текли по моим венам, вызывая ощущение жгучего холода. Тело дрожало, как в лихорадке. Эти ощущения нарастали все с большей силой, пока не становились пугающе болезненными. Параллельные потоки сознания плели чары, должные перекрыть канал даже без моего участия, но я, кажется, не успевал. Я не успевал!

Обратив все свои усилия, все усилия параллельных потоков своего сознания, я пытался перекрыть ревущий поток силы, которой оказалось для меня просто слишком много. Словно попытка закрыть пробоину внутри судна собственным телом… всё тщетно!

Вдруг резко выдохнув, я успокоился. Сейчас я находился за пределами Стальгорна, на вершине какой-то заснеженной сопки и в относительно безлюдной местности. Как ни странно, сейчас это меня почему-то обрадовало. То, что накапливалось внутри меня, должно было найти выход, и оно бы его нашло — в виде огромного взрыва, который отправил бы в небытие всё вокруг.

Магия и так истекала из моего тела, освещая снег вокруг меня причудливой иллюминацией. Сгустки искрящейся энергии опадали на землю и обжигали её, подтапливая лёд. Возможно, если я собственной волей выпущу энергию на волю, то мне станет её проще терпеть?!

— Рррр, — свирепый рык раздался, будто из ниоткуда, и застал меня совершенно врасплох.

Удивлённо расширив глаза, я только-только начал поворачиваться в сторону звука, когда на моё плечо обрушился удар острых тяжёлых когтей. Вспышка боли, кажется, заставила сознание на миг погрузиться вот тьму, а когда я очнулся, то уже был спиной в снегу, с кровоточащей раной в правом плече.

Ещё в момент удара меня поразил леденящий холод, который и сейчас продолжал распространяться по всему телу. Я попытался приподняться, откатиться в сторону, но вдруг мне в лицо пахнул смрадный воздух из чужой, раззявленной пасти.

Тяжёлые лапы обрушились мне на грудь, выбивая из меня дух. Я увидел лишь несколько рядов острых, как у акулы, зубов в пасти чудовища, и извивающийся алый язык. По неведомой причине, воздух из распахнутой пасти казался мне холодным, как лёд. Мёрзлым, высасывающим из меня жизнь, одним своим присутствием…

Я еще успел удивиться, что от удара меня не спас даже верный щит маны. Секундой спустя, удлиненные отростки с шипами, извивавшиеся вокруг морды чудовища, метнулись вперёд и вонзились прямо мне в шею.

В тот же миг я почувствовал, как жизнь стремительно покидает меня. Это странное чувство, похожее на магическое истощение, но стократ сильнее. Словно нечто выворачивает каждую клетку тела, высасывает последние крохи маны вместе с душой, поглощая их в своей неутолимой жажде. Этот голод был несравним с тем, что испытывал я, когда остался без капли маны. Сейчас я ощущал его всеми фибрами своей души, и боль от него была стократ сильнее обычного. Если бы я мог кричать, я бы кричал, но сил у меня хватило лишь на полузадушенный хрип.

Этот голод тянулся, проникая в мою душу все глубже, дальше, поглощая меня целиком… как, внезапно, все изменилось. Пожирающий меня изнутри голод коснулся той нити, что соединила меня с энергиями Искривлённой пустоты, и потревожил её…

Сила, сравнения которой с чем-либо я не мог подобрать до сих пор, заполнила меня изнутри, принеся с собой одновременно, облегчение и боль. Магия пробежала по всему моему телу обжигающим ледяным потоком, потекла по моим венам. Боль от неё показалась мне почти божественным наслаждением после той жажды, что я испытывал до сих пор. Онемение отпустило меня, и сознанием стало кристально чистым, ясным. Я сумел собраться, и сбросить с себя неожиданно легкую тушу чудовища.

Нашарив на поясе кинжал, я бросился вперед. Подняв его, я закричал и вонзил лезвие в чешуйчатый бок чудовища на всю глубину. В моём крике до сих пор были отголоски той боли, что я испытывал секунды назад. До конца её не смыл ни поток магии, проходящий по моему телу, ни выброс адреналина, что смешался с моей кровью в равных пропорциях. Вонзая судорожными движениями острое лезвие в тело извивающегося чудовища еще и еще, я только распалялся.

В бешенстве я начал кромсать шкуру чудовища кинжалом. Туша подо мной содрогалась в конвульсиях, извиваясь в разные стороны. Плоть вспучивалась отвратительными, огромными буграми, зарастала за считанные мгновения после каждого удара моего кинжала, что и заставило меня усмирить свою ярость. Что-то здесь было не так…

Отпрянув, я увидел, что чудовище словно пытается распасться надвое. Второе, точно такое же чудовище, уже было готово отпочковаться от первого, сейчас извиваясь где-то прямо внутри его окровавленной плоти. Мерзкое, отвратительное зрелище.

Сдержав тошноту, я поднял голову. Где-то в десяти шагах от меня вспыхнул яркой вспышкой портал, из которого появилось еще одно чудовище, сразу же устремившееся на меня.

Адская гончая — узнал я монстра, впервые увидев его во всей смертельной красе. Совершенные охотники на магов, малоуязвимые к магии, так как способны её впитывать и пожирать. При поглощении магии растут, увеличиваясь в размерах до тех пор, пока не смогут поделиться надвое. Могущественные заклинания, способные косить целые армии, зачастую лишь усиливают противостоящих магу адских гончих.

Поблизости от меня открылось еще несколько порталов. Словно молниеносные вспышки, в пространстве возникали и пропадали разрывы, из которых появлялись все новые и новые гончие. Мне удалось лишь чуть сдвинуться вбок, когда первая из гончих прыгнула на меня. Увы, но слабость не позволила мне уклониться, и я упал навзничь, погребённый под весом твари.

Перед моим лицом оказалась пасть, полная острых клыков, но гончая, вопреки моим ожиданиям, не стремилась откусить мне голову. Вместо этого, мелкие щупальца-усы вокруг омерзительной морды зашевелились, обхватывая мне шею…

Мою кожу вдруг проткнула острая костяная иголка, которой оканчивались