прожил здесь почти двадцать пять лет. С моим образом жизни я давно должен был умереть, но, по всей видимости, такие, как я, на небе не нужны. А разве возможно не относиться к происходящему с безразличием, если даже себя живым не воспринимаешь?

Старик сел на диван, двигаясь осторожно, как насекомое, очнувшиеся после зимней спячки, и уставился в одну точку.

Луи пришёл с исписанными бумагами и окинул оценивающим взглядом своего отца.

⁃ Извини, что заставил ждать, — сказал архивариус, — хотел довести все до конца прежде, чем показывать тебе. Пойдём на кухню. Я составил список выводов и резюмировал его. Все записано на бумаге, никаких электронных копий. Прочтёшь наедине с собой, потому что информация отнюдь не рядовая и лучше ей быть конфиденциальной. Я должен был лично отдать тебе конверт.

Он был непривычно серьёзным, собранным, — даже сжатым — но не смотрел на меня. Мне казалось, что Луи смятен принятым решением. Каким именно — понять я не мог. Он поставил передо мной пузатый рифлёный стакан и налил в него грушевый сок с мякотью. Положил несколько кубиков льда. Тишина пригорода гудела в ушах и давила на виски. Я физически ощущал напряжение Луи — оно буквально давило на меня с его стороны. Если бы со мной была Ронда, она бы смогла увидеть причину тяготящего беспокойства архивариуса. А мне оставалось только пить сок.

Бойл ждал, когда я уйду, но не говорил этого. Не поднимал на меня глаза. Стояло тупое бессмысленное молчание, с которым часто сталкиваются неопытные пары. Мне было насрать. Я мог превратить неуютность в душевную дружескую посиделку или в деловую дискуссию, но не делал этого, потому что хотел, чтобы Луи сам переступил через себя и через что бы то ни было, мешавшее ему чувствовать себя в своей тарелке. Я спокойно пил сок. Мне нечего было хотеть, не к кому идти, некем восторгаться, некому преклоняться. Элис пропала. Причина, по которой меня затянул круговорот событий, связанных со снами, больше не существовала, и я понимал, почему. Я понимал, почему мисс о’Райли сдалась — потому что у неё не осталось источника сил. Ни у неё, ни у меня больше не было истока, отправной точки, живого начала, не было ни хрена. Меня не интересовало, кого хочет искать мистер Биссел и в чем заключён феномен Ронды. Мне было плевать какая дрянь вылезала наружу, когда я моргал. Меня словно выбросило в реальность — будто я проснулся, а потом проснулся ещё раз, уже наверняка. Я только хотел проверить, что стало с Точкой Истины Элис.

Когда мне окончательно надоело ждать первого шага Луи, когда я уже собрался сделать шаг сам, — в сторону выхода — пожелать терпения Рэндаллу Бойлу, и убраться восвояси, появилась Ронда. Она вышла из комнаты, где сидел обдолбанный старик. На ней было шикарное атласное красное платье с разрезом до бедра, жемчужное ожерелье и кремовые лакированные туфли с настолько высоким каблуком, что стопы находились в почти вертикальном положении. Она выглядела роскошно, но это не произвело на меня впечатления. Ни ее внешность, ни ее появление. Луи не реагировал на Ронду. Она явилась только мне — как тогда, в квартире Элис. О, Элис, что же ты натворила… что же натворил я. Что натворила Арнелла… Ронда вошла на кухню и приняла демонстративную позу. Она улыбалась — легко, вызывающе и самодовольно.

⁃ Видимо, ты не удивлён, — сказала она, — не смотри на меня. А то этот чудак заподозрит неладное. Старик в той комнате меня видел. Но он уверен, что у него галлюцинации. Я знаю, что на меня трудно не смотреть. Мне хотелось тебя подразнить.

Архивариус встал из-за стола и с трудом сказал: «Пожалуй, пора расходиться. У меня ещё есть кое-какие дела. Завтра уже надо быть в бюро». Ронда вышла на улицу вместе со мной. Она держала руки сложёнными на груди и искоса поглядывала на меня ясными травянисто-зелёными глазами. Я вызвал такси и закурил.

⁃ Что это за парнишка? — Спросила Ронда.

⁃ Это Луи, — ответил я тихо, почти шепотом, как недавно Элис говорила со мной, держа за руку перед фонтаном Мортимера Биссела, — он писал тебе список вопросов. Изучил твои ответы и дал рецензию.

⁃ Неужели? Давай посмотрим?

У меня не было причин отказать ей, и я вскрыл запечатанный конверт. Отсутсвие причин не гарантирует отсутствие следствия. Луи писал: «На основе проведённого исследования, заключаю: феномен объекта уникален. Объект не имеет энергетической привязки. Это означает, что он обладает свойством сквозного воздействия на оба мира — как перекрёстно, так и одновременно. Энергия, содержавшаяся в физическом теле объекта перестала нуждаться во вместилище. Она не преобразовывается в иные воплощения, так как стала самоуправляемой. Эта энергия больше не является материалом, который можно превратить во что-то, изменить или направить. Она обладает локальным интеллектом. Но не искусственным, не естественным, а энергетическим. Энергетический Интеллект (новый термин) — это интеллект, который реагирует не на факты и информацию, а на энергию. Аналог в реальном мире — интуиция. Только, в отличии от интуиции, Энергетический Интеллект абсолютно точен. Он способен отслеживать и регулировать причинно-следственные связи вроде эффекта бумеранга, эффекта бабочки, кармы и т. п. Нельзя утверждать с уверенностью, действует ли он в согласии с общим балансом или на собственное усмотрение. Он способен материализовывать мысли, эмоции, желания и все, что несёт энергетический посыл, так как обладает свойством сквозного воздействия на оба мира. Это — совершенно новое, неизученное и неконтролируемое явление, поэтому оно может быть очень — подчёркиваю — очень опасным».

Ронда ластилась ко мне, как кошечка, заглядывая в лист, описывающий ее существо. Она шла среди ветреного мороза, в платье с разрезом до бедра, рядом со мной, и касалась меня открытыми плечами, жесткими бёдрами, тонкими предплечьями, высокой грудью.

⁃ Ну, что там написано? Мне неудобно читать самой.

Я протянул ей записи Луи.

⁃ Ты хочешь, чтобы я взяла это? Я не могу.

⁃ Почему?

⁃ У меня… как бы нет тела.

⁃ Но я же чувствую тебя.

⁃ Хочешь, чтобы я объяснила различия между тобой и листком бумаги?

Подъехало такси. Мы сели в машину. Таксист видел только меня, но я был не один. Я положил ладонь на ногу Ронды и сделал несколько поглаживающих, ощупывающих движений, точно хотел убедиться в ее осязаемости. Ее кожа была тёплой, сухой и гладкой — ощущения невозможно сравнить ни с чем. Такова на ощупь только кожа женщины — настоящей, абсолютно реальной, не имеющей ничего общего с выдумкой или