Рептилоиды этой расы, в отличие от остальных хладнокровных, очень поздно задумывались о потомстве и находили себе пару уже на излёте отведённых им природой лет. Большую часть жизни они странствовали вдоль кромки между реальностью и снами – своими и чужими. Их жизнь состояла из россыпи ярких впечатлений, и мало кто мог сравниться с ними в просвещённости относительно знаний о множестве миров.

Взрослые хикари выделялись среди рептилоидных рас тягой к постижению великой мудрости и отречением от мирских страстей, в отличие от их вылуплявшегося из яиц потомства. Молодые хикари вожделели пищи и поглощали всё – зверей, птиц, насекомых, людей, нелюдей. Но не жестокостью было обусловлено такое поведение, а лишь уникальным свойством впитывать опыт, знания и умения своих жертв через поедание их тел. Угасающие в силу возраста хикари-родители не в состоянии были передать всю свою мудрость иным способом, и тогда они решались на последнюю жертву. Они дожидались появления детей и становились для них первой пищей. Таков был родительский долг сгинувшей в потоке времени расы хикари.

Посольство приближалось к замку и эльтасмирии рассматривали остатки храма, служившие фундаментом замка кхатазского лорда. Его матово-белая стена ослепляла при дневном свете. Снаружи она возвышалась едва ли на человеческий рост, но эльтасмирии знали, что под землёй она образует сферу наподобие яйца. Прямо в стенах своих храмов хикари выстраивали пещерки, напоминающие причудливо смешанные кроличьи норы и осиные соты. В них-то и появлялись на свет рептилии.

Вельсиолл почувствовал, что храм был создан, на месте выдранного из земли исполинского растения. Он знал, что хикари использовали корни деревьев-гигантов для погружения во сны обитателей подземного мира. Архонта насторожили собственные ощущения – судя по диаметру замка, выдранное растение было титанических размеров – самые высокие деревья острова показались бы травой в сравнении с ним. Храм хикари появился на его месте в незапамятные времена. Наверняка его окаменевшие в земле корни тянутся далеко в глубины острова Рокушима.

– Отдыхайте, но не смыкайте глаз. Я постараюсь завершить переговоры до утра. – Сообщил архонт, не глядя на спутников.

Хикари делали вход в храм круглым, похожим на уходившую вглубь змеиную нору. Люди лишь соорудили бамбуковый навес от дождя, чтобы падающая с небес вода не проникала внутрь. В остальном кхатазские зодчие из числа государственных колдунов не стали менять устойчивые потоки энергии и просто закрыли вход в замок круглой массивной дверью, покрытой идеально подобранной под цвет стены штукатуркой.

Дверь отворилась, откатившись в стену ровно в тот момент, когда посольство приблизилось к замку. Поющие мечи встали перед входом, но заезжать внутрь не стали. Они замерли перед манящей прохладной темнотой замка и все, как один, уставились за спины эльтасмириев.

Представители большинства народов, взволнованно оглянулись бы назад, ожидая подвоха. Но гости не подали и виду, торжественно позволив змееподобному чреву замка поглотить их.

– Хм, в этих тоннелях непонятно, идём мы вверх или вниз. – Задумчиво произнесла Локтоиэль уже после нескольких десятков шагов.

Они шли по тускло освещённым лампадами овальным коридорам, ведомые молчаливым комендантом замка.

– Наверное, это всё от долгой езды на лошадях, не так ли, Улианта? – Спросила илийдинги и внимательно посмотрела на эльтасмирийку.

– Или от того, что мы давно не в лесу. – Съязвила в ответ девушка.

– Так вы никогда не помиритесь, – покровительственно вмешался Теольминт, – вам следует взять несколько уроков словесности у опытного и надёжного товарища…

– Всё дело в защитном заклятии, – архонт вовремя спас «опытного и надёжного товарища» от гневных взглядов спутниц, – оно действует на всех, кто впервые зашёл внутрь. Его влияние можно компенсировать одним простым способом – успокоиться и признаться самому себе, что не знаешь, куда идешь.

Все на мгновение расслабились и привели мысли в порядок.

– О, и правда! – Воскликнула Локтоиэль. – Сейчас мы идём вверх!

Вскоре коридоры наполнились запахами дерева, тепла и еды. Затем начались уровни, явно построенные людьми. Здесь уже путаницы с направлением не возникало, так как присутствовали лестницы. Наконец, комендант вывел посольство в залу, заполненную закатным светом.

– Лорд велел отвести вас к нему незамедлительно, господин посол, – без всяких эмоций в голосе сказал кхатаз, – а ваших спутников я прошу расположиться здесь.

Архонт жестом указал посольству остаться в зале и далее последовал за человеком в одиночестве.

Покои Хироюки находились в самой низкой точке сферы хикари. Шли они туда другим путём, тоже довольно запутанным, но Вельсиолл старался ориентироваться – в этой части замка кхатазы застроили бывший храм деревянными перекрытиями, и изнутри бывшее когда-то ужасным для человеческого взгляда сооружение теперь никак не напоминало запутанный лабиринт пещер и сот. Покатую низину сферы выровняли полом из железного дерева, отполированным до блеска за годы хождения по нему босых ног. Скрипучие лестницы, все, как одна, были сделаны вдоль внешней стены хикари и являлись винтовыми. Это было уникально для кхатазской архитектуры.

Незаметно для архонта сопровождающий исчез в полумраке нижних этажей и Вельсиолл оказался один в зале траура лорда Хироюки. Воздух в помещении был сух и свеж, из чего он сделал вывод, что где-то под треснувшей сферой хикари тянется карстовая пещера, имеющая выход на поверхность. По неизвестной архонту причине лорд совершенно не боялся проникновения из подземелья враждебно настроенных к людям существ, духов или ночных зверей. Рядом с лестницей стояла чаша, лежали две аккуратно сложенные рубашки и свёрнутый пергамент с печатью, явно принадлежавшей коменданту замка. Вельсиолл сделал вывод, что все три месяца траура лорд Хироюки не выходил из залы, но порядок в замке, равно как и дисциплина среди его воинов совершенно не нарушились.

Эльтасмирий нашёл взглядом фигуру человека, сидевшего на циновке у противоположной от лестницы стены. Идеально чистые белые одеяния, гладко выбритое лицо, длинные, заплетённые в косу волосы – казалось, что лорд спустился сюда всего лишь мгновение назад.

Архонт поприветствовал лорда кивком головы и, получив кивок в ответ, пошёл в его сторону. В этот момент Вельсиолл заметил слой пыли на полу. Судя по всему, слуги не решались беспокоить господина в дни траура, и это позволило гостю заметить нечто интересное. Он увидел отпечатки босых ног и рисунки, сохранившиеся в пыли. Находясь в трауре и одиночестве, Хироюки – лучший мастер клинка острова Рокушима, не пренебрегал тренировками и тактическими военными выкладками, рисуя на полу карты вероятных сражений.

– Я – архонт Вельсиолл Иден`Гвейон из Дома Весеннего Шторма, что в Эльтасмирийских владениях. Я выражаю вам соболезнования по поводу смерти вашего отца. – Произнёс Вельсиолл и его голос едва не дрогнул от нахлынувших эмоций, что удивило его