— Бонни сказала не это! — отрезал Стефан.

— Именно это! Что ты такое несешь? — заорал Мэтт.Мэтта трудно было вывести из себя, но если уж он зверел, то зверелвсерьез. — Стефан, мне надоело…

— И мне надоело! — прорычал в ответ Стефан. Бонниникогда не слышала, чтобы он говорил в таком тоне. — Меня тошнит от васвсех, тошнит от вашего нытья, тошнит от вашей бесхребетности. И от вашихидиотских пророчеств тоже! Это моя проблема.

— Я думал, что мы команда… — крикнул Мэтт.

— Нет. Мы не команда. Вы — кучка жалких человеческихсуществ. Что бы с вами ни происходило, в глубине души вы все равно хотитеодного — попрятаться по своим уютным домикам, а потом переселиться в своиуютные могилки. У меня с вами нет ничего общего, и я этому рад. Я терпел вас присебе так долго, потому что у меня не было выбора, но теперь, слава богу, этозакончилось. — Он обвел взглядом каждого из них и произнес медленно,подчеркивая каждое слово: — Никто из вас мне не нужен. Я не желаю, чтобы выбыли рядом со мной, и не желаю, чтобы вы шли за мной. Вы только испортите мойплан. Если кто-нибудь из вас пойдет за мной, я его убью.

Бросив на них последний испепеляющий взгляд, он развернулсяи вышел.

— Он перешел грань, — сказал Мэтт, уставившись впустой дверной проем, где исчез Стефан.

— Ничего подобного, — сказала Мередит. Ее голосбыл усталым и тихим, но в нем послышалось что-то вроде нервного смеха. —Ты что, не понял, Мэтт? — добавила она, когда он повернулся к ней. —Он же сейчас специально орал, чтобы мы его возненавидели и оставили в покое.Сказал все гадости, какие только смог придумать, чтобы мы разозлились и непошли за ним. — Она взглянула в проем и приподняла бровь. — Хотя,пожалуй, с этой репризой: «Если кто-нибудь пойдет за мной, я его убью» — ондействительно перестарался.

Бонни, не сдержавшись, хихикнула.

— Думаю, он подцепил это у Дамона. «Никто из вас мне ненужен. Понимайте мои слова буквально».

— «Кучка жалких человеческих существ», — добавилМэтт. — И все-таки я чего-то не пойму. Бонни, у тебя было предчувствие, аСтефан обычно от такого не отмахивается. Если нет никаких шансов победить, тозачем туда идти?

— Бонни не говорила, что нет возможности победить. Онасказала, что нет возможности выжить в битве. Так, Бонни? — Мередитпосмотрела на нее.

Приступ смеха прошел. Бонни сама была в недоумении. Оназадумалась было над пророчеством, но ей были известны только слова,прозвучавшие в ее сознании, и ничего больше. Никто не может встать у него напути и быть живым.

— То есть ты считаешь, что Стефан… — В глазахМэтта медленно разгоралась лютая ярость. — Стефан решил пойти туда иостановить Клауса ценой своей жизни? Отдать себя на заклание? Как жертвенноеживотное?

— Скорее как Елена, — мрачно сказалаМередит. — И может быть… Может быть, тогда они окажутся вместе.

— Да ну, — Бонни покачала головой. Пускай она малочто поняла в предсказании, но это она знала точно. — Я уверена, он так несчитает. С Еленой особый случай. Она попала туда, где находится сейчас, потомучто погибла слишком молодой, у нее осталось много недоделанных дел, ну и… ну ивообще с ней особый случай. А Стефан прожил вампиром пятьсот лет, и молодым егоникак не назовешь. Нет никакой гарантии, что он окажется там же, где Елена. Онможет попасть в какое-нибудь другое место, а то и просто уйти в небытие. Он этоотлично понимает, не сомневаюсь. Мне кажется, он просто хочет сдержать своеобещание — остановить Клауса любой ценой.

— Или, по крайней мере, попытаться, — негромкосказал Мэтт. Казалось, он повторял эти слова вслед за кем-то другим. —Даже заранее зная, что проиграл. — Он вскинул глаза на девушек. — Япойду за ним.

— Нисколько не сомневаюсь, — терпеливо сказалаМередит.

Мэтт подумал.

— Хм… Я правильно понимаю, что уговорить вас остаться —пустой номер?

— После твоей звездной речи про команду?

— Этого я и боялся. Значит…

— Значит, — сказала Бонни, — пошли.

* * *

Они собрали все оружие, какое нашли. Перочинный нож Мэтта,брошенный Стефаном. Кинжал с рукояткой из слоновой кости, который ониобнаружили в столике Стефана. Разделочный нож с кухни.

На улице не было никаких следов миссис Флауэрс. Небо былосветло-сиреневым, а к западу оно темнело и становилось палевым. «Вечер наканунесолнцестояния», — подумала Бонни, и волоски у нее на руках встали торчком.

— Клаус пишет о старой ферме в лесу — это, должно быть,неподалеку от Франчер-плейс, — сказал Мэтт. — Там, где Катринабросила Стефана в заброшенный колодец.

— Похоже на то. Кстати, может быть, он пользовалсятуннелем Катрины, чтобы ходить под рекой туда и обратно, — сказалаМередит. — Хотя, возможно, Древние сильны настолько, что могут пересекатьбурные реки без всякого вреда для себя.

«А ведь и правда, — вспомнила Бонни. — Злые силыне могут пересекать текущую воду, и, чем больше в них зла, тем труднее им этоделать». Вслух она сказала:

— Но мы ведь ничего не знаем об Изначальных.

— Вот именно, так что лучше перестраховаться, —сказал Мэтт. — Я неплохо ориентируюсь в этом лесу и примерно представляюсебе, какой тропинкой пойдет Стефан. Думаю, нам надо пойти по другой.

— Чтобы не попасться на глаза Стефану? А не то он насубьет?

— Чтобы не попасться на глаза Клаусу. По крайней мере,всем вместе. Тогда у нас появится шанс найти Кэролайн. Надо попробоватьвытащить ее, потому что, пока Клаус держит ее в заложницах, он может принудитьСтефана к чему угодно. И еще: всегда лучше опередить врага, чтобы застать еговрасплох. Клаус назначил встречу, когда стемнеет, — значит, мы пойдем тудадо темноты. Может быть, сумеем приготовить ему какой-нибудь сюрприз.

Его стратегическое мышление произвело на Бонни впечатление.«Неудивительно, что он был нападающим, — подумала она. — Я бы простозавопила «ура» и помчалась в бой».

Мэтт вел их по какой-то почти неразличимой тропинке междудубами. В это время года вся лесная флора — мох, трава, цветы, папоротники —достигла пика своего роста. Бонни пришлось принять на веру, что Мэтт знает, чтоделает, ведь сама она совершенно ничего не понимала. Птицы в небе допевалипоследние песни, собираясь устраиваться на ночлег.

Сумерки сгущались. Мотыльки и ночные бабочки порхали у Бонниперед лицом. После того как она наткнулась на поросль поганок, облепленныхслизняками, она страшно порадовалась, что на этот раз надела джинсы.

Наконец Мэтт остановился.

— Почти пришли, — сказал он, понизив голос. —Вон там что-то вроде обрыва; оттуда все видно, и Клаус нас не заметит. Толькодвигайтесь тихо.