Мистер Бен, я смотрю на Сари каждую ночь, когда ложусь спать. Меня преследует мысль, что я мог что-то сделать, чтобы остановить эту трагедию. Опять же, я не прошу вашей жалости. Вовсе нет. Я говорю вам от всего сердца, что, если бы я мог что-то изменить, я бы это сделал. Она была красивой улыбающейся девушкой. Она сделала этот роковой шаг с любовью в глазах, потому что она думала о вас, когда наши пути пересеклись.

Она смотрела на вас.

С моими глубочайшими соболезнованиями,

Аашиш Камлани

Бен сидел, закрыв лицо руками – я положила письмо на стул.

– Я ненавижу этого человека, – процедил Бен, еще глубже зарываясь лицом в ладони.

Я положила руку ему на плечо и стала успокаивать его, мягко поглаживая. Тело Бена показалось мне жестким и напряженным, не было никаких признаков смягчения. Индийское имя «Аашиш[12]» означает «благословение». Я знала это, потому что однажды на занятиях мы читали книгу об одной индийской семье, переживающей трагедию. К концу романа у родителей родился сын. Они назвали его Аашиш. Бен едва ли когда-нибудь сочтет имя своего злого демона благословением, хотя, возможно, его слова могли бы помочь Бену простить и исцелиться.

– Я знаю, – сказала я.

Он поднял голову.

– Спасибо, что сделала это для меня, Шарлотта. Ты хороший друг.

Мы смотрели друг на друга. Наши лица почти касались друг друга, и тишину нарушал только шелест деревьев на ветру и звук, с которым включался и выключался насос бассейна. Булькающий шум волнами пронизывал воздух. Бен молча наблюдал за мной.

Он перехватил мой взгляд и не давал мне отвести глаза.

В тот момент рядом с Беном я почувствовала, как одиночество тает и отступает. Бушующая волна возвращается в море. Это сбивало меня с толку, было в этом нечто неправильное, но я терпеливо ждала, потому что знала, что стою на пороге чего-то, чего не могу понять. Пока не могу.

– А ты красивая, Шарлотта.

Я покраснела, совсем не чувствуя себя красивой. Его глаза были грустными и умоляющими.

– Я не понимаю, что говорю. Но эти слова, они искренние. Ты такая красивая.

– Ты пьян, Бен. И еще расстроен.

– Я знаю.

Мы сидели лицом к лицу. Я подумала о Филиппе и о том, как далеко он был.

И я осознала, что именно меня гложет, и это было не расстояние. Это было совсем другое. Почему я не делилась этим с Филиппом? Почему существовала эта огромная часть меня, которую он не знал, и почему я не хотела ему об этом рассказывать?

Я подумала о Бене и о том, как прискорбно, что такой добрый человек, как он, оставался один. И когда он наклонился ко мне, я не отстранилась.

Его дыхание было так близко, что согревало мою щеку, и из его горла вырвался звук, в котором прозвучало что-то очень похожее на желание. Он замер в нерешительности, а затем я почувствовала, как его губы, мягкие как перышко, прикоснулись к моим мягко и совсем не навязчиво, приоткрываясь и словно приглашая меня. Я не остановила его. Его руки потянулись ко мне, прижимая меня ближе. Я почувствовала легкое волнение, его прикосновение разбудило меня, вдохнуло жизнь в пустое пространство, жаждавшее прикосновений. Я сдалась. Я сказала себе, что делаю это ради него. Что исцеляю и возвращаю к жизни его сердце.

Я никогда не забуду, что это он отступил первым. Он, а не я. Факт, который заставлял меня испытывать муки вины, и эти муки я испытывала в течение нескольких дней.

– О боже, Шарлотта.

Он вскинул руки и закрыл ими лицо.

– Все в порядке, – успокоила я его, хотя это было не так.

– Филипп – мой друг.

Я попыталась свести все к чему-то другому.

– Ты один. Тебе одиноко, и это не то, чем кажется.

Но это я была одна и одинока. Это я падала в пропасть, не в силах выбраться. Наша связь не должна была что-то значить для меня. Не должна была меня радовать. Но она радовала, и я пришла в ужас.

– Ты права, – произнес Бен, хотя в его голосе не было уверенности. – Это было ошибкой.

Я нервно вздохнула, ощущая, как по телу пробежался холодок тревожного предчувствия.

Глава 20

Апрель 2018, прошлое

Исламорада, штат Флорида

Я могла поклясться, что слышала, как Филипп сказал, что сейчас самое подходящее время. Но для чего? Я почти не слушала его, купаясь в тепле окружающих нас людей и разглядывая сидящих за столом. Я чувствовала себя такой счастливой и такой везучей: быть любимой кем-то с таким щедрым сердцем и найти кого-то, кто разделяет мои мечты. И когда я, наконец, очнулась, то заметила, что все присутствующие за столом притихли. Несмотря на жару, по моим ногам пробежал легкий холодок. Все взгляды были прикованы ко мне и Филиппу.

– …То, что вы все присутствуете здесь в качестве свидетелей, значит для меня и, надеюсь, для Чарли безгранично много.

Я пришла в замешательство, но ненадолго. Я поняла, к чему все идет.

Наша любовь была сильна, чиста и прекрасна. Это был логичный следующий шаг.

– …Все, кто сидят за этим столом, знакомы с Чарли. Свет и пламя обволакивают одно прекрасное сердце – это и есть она. В тот день в самолете я желал того, чего не мог получить. Я желал ее и все еще желаю. Каждый день.

Он повернулся ко мне и опустился на одно колено.

– Если ты согласишься, Шарлотта Майлз…

Я плакала и смеялась одновременно.

– Филипп, ты шутишь?

– Знаю-знаю. Маерс. Шарлотта Маерс.

Чувствуя дрожь в ногах, я словно парила над столом и наблюдала за тем, как крутится кинопленка.

– Шарлотта Майерс, ты была самым восхитительным соседом по самолету из всех, что у меня когда-либо были. Вот, смотри, даже Маргарет с этим согласна.

С этими словами Филипп протянул мне свой телефон.

Я увидела сообщение. Оно было от Маргарет, рейс номер 517.

Он спрятал телефон до того, как я успела прочитать само сообщение.

– Ты тот человек, кого я хотел бы видеть рядом с собой во всех поездках. Моя спутница. Моя любовь. Человек, который меня веселит. Иногда я смеюсь над тобой, но чаще вместе с тобой. Ты будешь моим самым главным достижением. Моя любовь.

От протянул руку с уже открытой коробочкой.

– Чарли, выходи за меня.

Он достал кольцо и надел его мне на палец. Я была так ошеломлена, что не могла говорить. Слезы смешались с радостью,