– Мне кажется, что под половицей у Велембовского находился экспресс-тайник для текущего пользования. Другой, основной схрон находится в другом месте. И, возможно, там что-то осталось. Заметь, Шнырь сказал, что летом они с Велембовским не бедствовали. Летом… Почему он это подчеркнул? Выходит, осенью, зимой и весной они голодали?

– До Пасхи Велембовский ходил к Благовестову и просил у него денег. До Пасхи! – подчеркнула Дайнека. – Потом он больше не приходил.

– Выходит, что на Пасху или сразу после нее у Велембовского что-то изменилось?

– Теперь мы вряд ли об этом узнаем, – благоразумно рассудила Дайнека.

– Мне кажется, чтобы разгадать эту загадку, не хватает сущего пустяка, – задумчиво проговорил Вячеслав Алексеевич.

– Думаешь, мы что-то просмотрели?

– Не исключаю.

С Алехиным они встретились с опозданием, прождав его полтора часа. Петр Яковлевич приехал на такси и пригласил их в свой кабинет.

– Только что вернулся из Тулы!

– Командировка? – спросил Вячеслав Алексеевич.

– Тульские криминалисты приглашали меня для первичной экспертизы конфиската. – Алехин положил портфель на письменный стол, вытащил из него пачку разрозненных документов и стал что-то искать: – Да где же он?..

– Что вы ищете?

– Акт о передаче монет. Вот ведь незадача!

– Вы не суетитесь, – подсказала Дайнека.

Алехин сел в свое кресло.

– Вы правы, для начала мне нужно успокоиться и собраться с мыслями.

– Что-нибудь случилось? – догадался Вячеслав Алексеевич.

– Я даже озвучивать боюсь… – тихо сказал Алехин.

– Почему?

– Вдруг не сбудется…

– Выходит, произошло что-то хорошее? – улыбнулась Дайнека.

– Нет! Не могу удержаться! Поделюсь! – воскликнул Алехин. – Появились еще четыре таких монеты!

– Неужели?!

– Как я уже говорил, меня вызвали тульские криминалисты для проведения первичной экспертизы исторических ценностей. У скупщика краденого при обыске нашли четыре серебряные монеты, а также золотые предметы, которые он хотел переплавить в слитки. Благодарю тебя, Господи, что не позволил совершить это варварство! – Алехин воздел руки к небу, потом схватился за сердце.

– Пожалуйста, успокойтесь… – Дайнека взяла графин и налила в стакан воды.

– Не надо! – Алехин отыскал в пачке несколько фотографий: – Взгляните! Вот эти монеты!

Дайнека и Вячеслав Алексеевич склонились над снимками:

– Монеты похожи на те, что я купила у Велембовского, – определила Дайнека.

– Они не просто похожи. Они идентичны. Я видел их и держал вот этими вот руками! – Алехин показал ладони, потом вытащил из портфеля еще несколько фотографий. – Теперь взгляните сюда! Это – золотой гребень. Состоит из шестнадцати четырехгранных зубцов, которые венчаются фризом с фигурками животных. На самом фризе – лошади и скифские воины. Вес гребня почти триста граммов. Датирую его началом четвертого столетия до нашей эры! Однако впереди еще несколько экспертиз. Боже мой, – он импульсивно сдавил пальцами виски, – как кружится голова…

– Откуда он взялся? – спросил Вячеслав Алексеевич.

– Его, вместе с монетами и остальными предметами, нашли у скупщика краденого.

– Но как монеты и гребень попали к нему?

– Неужели не понимаешь, папа, он – скупщик краденого. – Дайнека взяла фотографии и пересмотрела их. – Трудно представить, что такое можно у кого-то украсть. – Она протянула Алехину одну фотографию и спросила: – Как называется эта штука?

Он взглянул на фотографию и быстро ответил:

– Бляшка. Или поясная пластина. В данном конкретном случае – левая. Такие штуки крепились на поясах древних скифов. Может показаться, что это резьба по металлу, на самом деле – чеканка.

– Значит, эту штуку можно назвать резной бляшкой?

– Если по незнанию – да.

– А эта витая штука? – Дайнека показала еще одну фотографию.

– Браслет. На окончаниях спирали с обеих его сторон прикреплены головы льва. Если присмотреться – в глазах вкрапление бирюзы. Браслет также можно причислить к скифским украшениям пятого-четвертого века до нашей эры.

– Послушай… – Вячеслав Алексеевич пристально посмотрел на Дайнеку. – Мне показалось или же в самом деле…

– Тебе не показалось, – сказала она. – Шнырь говорил о похожих предметах, называя их «бижутерией». Как еще назвать дремучему пьющему человеку гребень, резную бляшку и браслет с бирюзой?

– Что такое? – Алехин закрутил головой. – О чем вы?

– Кажется, мы знаем, у кого были похищены эти предметы.

– Да что вы! И этот человек знал об их ценности?

– Нам это не известно.

– А если спросить?

– Уже не спросишь. Он убит.

– Что неудивительно, – Петр Яковлевич тяжело вздохнул. – Могу предположить, что за эти сокровища погиб не один человек.

– Вы должны сообщить о находке в Отдел по борьбе с хищениями культурных и исторических ценностей, – сказал Вячеслав Алексеевич. – Там есть такой человек – Сокольский.

– Сообщу, но думаю, тульский следователь уже сообщил. – Алехин порылся в бумагах и наконец отыскал документ. – Вот он! Подписываем!

По дороге домой Вячеслав Алексеевич позвонил Кротову:

– Леонид Георгиевич? Здравствуйте, это Дайнека. Нет, ничего не случилось… – Помолчав, он уточнил: – Вернее, случилось. Если вы помните мои показания, Шнырев рассказывал про тайник в комнате Велембовского. Да… Да… Под половицей, все верно. Шнырев видел, как Велембовский прятал туда гребень, резные бляшки и браслет с головой льва. Он очень точно описал эти предметы. Сегодня я видел их на фотографиях. У вас, кажется, есть номер Алехина? Да-да, я вам его давал. Позвоните, Петр Яковлевич обо всем вам расскажет.

Закончив разговор, Вячеслав Алексеевич поудобнее устроился в водительском кресле и взялся за руль.

– Вот такие дела… – проговорил он безотносительно чего-то конкретного.

– Думаешь, старика убили из-за этой бижутерии? – спросила Дайнека.

– Она – бесценна. Даже если переплавить – получится слиток золота на очень большую сумму. Убивают и за меньшие деньги.

– Не хочется в это верить.

– Ты же слышала, что сказал Алехин? А он неглупый и опытный человек.

– Ужас какой-то.

– А как ты думаешь, зачем в комнате старика взломали пол? Наверняка искали тайник.

– И, кажется, нашли, – вздохнула Дайнека.

– Судя по тому, что позднее сняли весь пол, убийцы рассчитывали найти что-то еще.